Но она хотела, чтобы было в нем. И а ней. В них.

Пейджет вздохнула и потянулась к нему.

– Я больше не хочу говорить об Оуэне. – Наверное, прозвучало жалко, но, глядя на Джейми, она только захотела большего. Больше его самого. Больше страсти, которую только он мог ей показать. Это походила на то, как очнуться в новом красочном мире.

Словно прочитав на ее лице отчаянный голод, Джейми отступил на два шага, оставив ее у дерева в холоде и одиночестве. Постепенно проступала реальность. Цепкий взгляд Джейми опустился ниже. Опомнившись, она скосила глаза и чуть не умерла на месте оттого, что он смотрит на ее грудь, кожу, порозовевшую от его пристального внимания, беззащитную перед непогодой и его взглядом. Суровые глаза вспыхнули на мгновение, и он тут же отвел взгляд.

– Прикройся. – Джейми был немногословен. Словно и не он начал этот маленький урок страсти и сам раздел ее.

Дрожащими пальцами Пейджет неловко нащупала распущенные тесемки сорочки. Даже когда она торопливо зашнуровывала корсет, подбородок был задран, а спина гордо выпрямлена. Она не собиралась позволять ему себя пристыдить. Она вела себя не более возмутительно, чем он.

Приведя в порядок одежду, Пейджет плотно закуталась в плащ, радуясь дополнительному барьеру. Однако когда его обжигающие глаза вернулись к ней, обнаружила, что этого недостаточно. После того, что произошло между ними, она сомневалась, сможет ли вообще в его присутствии почувствовать что-нибудь другое, кроме уязвимости.

Шло время, а он так ничего и не произнес. Пальцы Пейджет крепко сжимали края плаща, пока не заболели. Наконец граф подытожил, жестоко и хладнокровно:

– Вот каким бессмысленным может быть желание.

С его словами пришло и понимание.

Уиннингем использовал ее, чтобы доказать свою точку зрения.

Граф манипулировал ею тем, чего она так жаждала.

Пейджет никогда не чувствовала себя такой… униженной. Такой глупой.

У нее ладони чесались ударить его, но она не позволила себе сделать это снова. Сжав пальцы в кулаки, сопротивлялась импульсу. Он заслужил, но она не покажет, насколько сильно он ее задел.

– Вы оказались хуже, чем я помнила.

Она отдалилась от него на нескольких шагов, избегая. Он повернулся, невозмутимо следя за ней. Его глаза ничего не выражали, и Пейджет стало ясно, что произошедшее между ними ничего не значит. В точности, как он и заявлял.

Его предыдущие слова эхом прозвучали в ее голове: «Возможно, я могу доказать вам, насколько бессмысленна может быть страсть». Что он и провернул. На самом деле он очень ясно дал ей понять, насколько бессмысленна может быть страсть. Для некоторых людей. Для него. Разочарование резануло сильно, как лезвием ножа.

Крошечными шипами жар заколол лицо и шею, когда она подумала обо всем, что произошло между ними… обо всем, что позволила ему с собой делать, чем… упивалась.

А для него это был пустяк, эксперимент. Урок, который он пытался ей преподать.

И ему удалось. Под тем деревом Он заставил ее задыхаться и молить о прикосновениях, его губах, о нем самом. Но это ничего не значило. Меньше, чем ничего.

Повернувшись к графу спиной, Пейджет удалилась, сжимая плащ на горле, собрав ошметки достоинства, не позволив раздавить и его тоже.

Джейми наблюдал за ее уходом. Воспоминание о темных глазах, вспыхивающих от смеси боли и ярости, отпечаталось у него в мозгу. Это лишь добавило ей привлекательности, глаза просто сверкали – и от этого он почувствовал себя еще большим ублюдком.

Он тщательно подбирал слова, настроенный исполнить свое решение… настроенный гарантировано сделать так, чтобы она его презирала… забыла о том, чтобы бросить Оуэна, и о своем глупом поиске брака по страсти.

И не важно, что его слова были ложью.