— Хорошо, Николай Арсентьевич, — ответил собеседник. — Доставщик будет у вас через час. До встречи на Совете.

— До встречи, — ответил я, и собеседник завершил вызов. Я же набрал номер Морозова. Воевода взял трубку почти сразу:

— Слушаю, князь.

— Я вышел из здания Совета, где вас искать?

— В чайной, — ответил воевода. — Здесь недалеко.

Он принялся объяснять мне, как пройти к нужному зданию. Я же послушно пошел по указанному воеводой маршруту.

Чайная и правда было недалеко. Я свернул центральной улицы, прошел два квартала и оказался в тихом переулке, утопающем в липах. Чайная выглядела, как большая крестьянская изба: рубленные из бревен стены, крыша с тесанным коньком, под окнами резные наличники, выкрашенные в небесно-голубой цвет. Над входом висела дощатая вывеска с выжженным по дереву словом «Чайный дом купцов Захарьевых». И судя по указанному на вывеске году открытия, это заведение было открыто еще двести лет назад. У крыльца росли два старых вяза, их широкая крона спасала от припекающего солнца.

— Красиво, — оценил я и поднялся по ступеням крыльца. Стоявший у входа привратник улыбнулся, склонил голову в приветственном поклоне и открыл дверь, приглашая меня войти. Я дал ему мелкую купюру и шагнул в помещение.

Внутри пахло деревом, мёдом и выпечкой. Стены из тёмных, потрескавшихся бревен создавали ощущение, будто ты попал в старый деревенский дом. На окнах висели льняные занавески с красной вышивкой, а на столах лежали белые скатерти с узорами по краю. На полках вдоль стен стояли расписные глиняные кувшины, чугунки и деревянные ложки. Между полок были развешаны вышитые полотенца и картины с видами деревни: пашни, рощи, стада коров.

В центре зала возвышалась сложенная из белого кирпича декоративная печь, с изразцами и расписными цветочными узорами. Внутри мягко тлел огонь, и казалось, что от него идёт не только тепло, но и какой-то особый уют. Хотя огонь был наверняка декоративным, созданным мастерами-огневиками.

Посетителей за столами было немного. Шум их голосов перемешивался с лёгкой музыкой струнного квартета, играющего в дальнем углу.

— Добрый день, мастер-князь.

Незнакомый голос заставил меня обернуться. В нескольких шагах от меня стоял улыбающийся распорядитель, сухой мужчина с седыми висками. И заметив, что я обратил на него внимание, он произнес:

— Рад вас видеть в чайной. Хочется верить, что вам придутся по душе наши незатейливые угощения и чаи. Владимир Васильевич ждет вас. Идемте, я провожу вас к столу.

Он развернулся и направился вглубь зала. Я последовал за ним.

Морозов устроился в дальнем углу, за столом у окна, за которым шумел город. Но эти звуки не проникали в зал. Только золотой свет летнего дня ложился на скатерть и заставлял вышивку пылать алым. На столе уже стояла тарелка с пирожками и исходящий паром чайник и две чашки.

Морозов отломил от пирога щедрый кусок и с явным удовольствием отправил его в рот.

— Вот это я понимаю — пища для человека, а не ваши столичные изыски, — пробурчал он, пряча улыбку. — Ешь, и силы прибавляются. А не как у вас там… то пена, то пыль, то вообще на тарелке одна капля да трава. Бывал я в этих ваших столичных ресторанах. Выходил из них и шел в булочную, чтобы купить рогалики.

Я усмехнулся, наливая чай в расписные глиняные кружки. Пар поднялся вверх, заклубился белыми мягкими струйками, наполнив воздух запахом мяты и липового цвета.

— Зато в столице любят, чтобы еда выглядела красиво, — сказал я с ленивой улыбкой. — Чтобы картинка выходила, как в журнале: вилку положи, отойди, полюбуйся. А съесть такую красоту, это уже по настроению.

— Картины вешают на стены, — буркнул воевода.