— Если она будет слишком вкусной, — заметил я, прихлёбывая чай, — то можно и растолстеть. А потом весь Совет будет понимать, кто скрипит половицами в коридоре — князь, привыкший к пирожкам.

Морозов хмыкнул, даже не удосужившись скрыть улыбку.

— Для того чтобы быть солидным, надо иметь массу. Вот и растите, Николай Арсентьевич. Только равномерно. Чтобы пуговицы на пиджаке не отрывались.

Я посмотрел на накрытый стол, потом на Морозова.

— А ведь вы коварный человек, Владимир Васильевич. Вот так и начинается подкуп должностного лица. С пирога.

— И с правильной компании. А чтобы не набрать лишнего — не надо на одном месте сидеть, — возразил Морозов, не отрываясь от дегустации очередного пирожка. — Знаю я ваши большие города: сначала спят до обеда, потом едят всякое без меры, а затем толпами валят в эти… спортивные клубы, чтобы жир согнать. А всего-то и надо: вставать с рассветом, есть вволю, а работать без лени.

— Вы утрируете, — хмыкнул я, облокотившись на стол.

— Вот скажите мне, Николай Арсентьевич, — не унимался воевода, — вы хоть раз видели полную гончую на охоте? Или толстую лошадь в поле?

Я махнул рукой, чтобы он видел: сдаюсь. Спорить с Морозовым было занятием неблагодарным. Он не то чтобы не слышит, а просто на каждый аргумент у него в запасе не меньше трёх притч, двух наблюдений и одного личного примера.

Так что я не стал отвечать. Просто сделал глоток чая. Напиток оказался именно таким, каким и должен быть — чуть сладким от мёда, с лёгкой горчинкой трав и намеком на ягоды.

Я прикрыл глаза на пару секунд, позволяя теплу разойтись по груди. И в этот момент всё стало как-то… на месте. За окном гудел город, но здесь, за столом, было уютно. Даже под ворчание воеводы. А может, и благодаря ему.

— Как прошла встреча? — как бы между прочим уточнил Морозов, облокотившись на стол.

— Неплохо, — ответил я коротко, взяв с блюда пирожок. Надломил — тесто было мягкое, с хрустящей корочкой, начинка — с ароматом томленой капусты, белой рыбы и чёрного перца. Отправил кусочек в рот, чтобы хоть на пару секунд занять себя чем-то, кроме слов.

— А с кем вы разговаривали? — не унимался воевода, будто это был не дружеский обед, а допрос в мягких тонах.

— С Альбиной Васильевной, — нехотя признался я, понимая, что скрыть от него это всё равно не получится. Да и не хотелось — не тот случай.

Владимир моментально нахмурился. Рука его дёрнулась в сторону груди, словно собирался осенить себя священным знаком, но в последний момент спохватился, кашлянул и убрал ладонь обратно, будто просто поправлял ворот.

— И зачем вам понадобилась эта… дамочка? — спросил он, с лёгким напряжением на слове «дамочка».

— Всё просто, — вздохнул я, уже морально готовясь к возражениям. — Альбина работает в Совете давно. Она знает население получше любого другого.

— Тут не поспоришь, — кисло согласился Морозов, с таким видом, будто пирожок в руке внезапно стал на вкус как варёная репа без соли.

— К тому же она неглупа, — добавил я аккуратно, будто подбрасывал ещё одну щепку в костёр.

— Допустим, — кивнул Владимир, и при этом еще сильнее помрачнел.

— И она способна отходить метёлкой самого неспокойного посетителя, — закончил я уже почти весело, с видом человека, который нашёл выигрышный аргумент в старой, но верной карте.

Воевода отложил пирожок, глянул на меня с тяжёлым вздохом, в котором была и обречённость, и некое старческое «ну вот, началось».