|
Разумеется, вы имеете полное право жить в этом отеле сколько вам угодно - я здесь такой же постоялец, как и любой другой. Но, надеюсь, вам будет достаточно, если я скажу, что мне было бы чрезвычайно неприятно встречаться с вами в холле, коридорах или лифтах. Всего хорошего, господин комиссар. Мегрэ, не вставая, неторопливо выбил трубку в пепельницу, стоявшую на круглом столике на одной ножке, который находился рядом с креслом. Потом достал из кармана другую, холодную, набил ее и, поглядывая на собеседников, раскурил. Только после этого он поднялся. Встав, он словно вырос и выглядел куда выше и массивнее, чем был на самом деле, - Всего хорошего, - просто сказал он, но голос его прозвучал так странно, что разрезной нож внезапно сломался в руке Маленького Джона. Казалось, Мак-Джилл хочет что-то сказать, помешать комиссару уйти сразу, но Мегрэ спокойно повернулся, открыл дверь и пошел по коридору. Только в лифте к нему вернулась головная боль, а вчерашнее виски напомнило о себе приступом тошноты. *** - Алло! Капитан О'Брайен? Это Мегрэ. Он улыбался. Он курил трубку короткими затяжками и разглядывал несколько выцветшие обои в цветочек, которыми были оклеены стены номера. - Что?.. Нет, я уже не в «Сент-Рейджи»... Почему?.. По многим причинам; главное потому, что я чувствовал себя там не очень уютно. Вы меня понимаете?.. Тем лучше... Да, в другой гостинице... «Бервик»... Не знаете?.. Я не запомнил номер улицы... У меня всегда была плохая память на цифры, и мне ужасно надоели ваши нумерованные улицы. Разве нельзя было назвать ее улицей Виктора Гюго, улицей Пигаль, улицей Президента или еще как-нибудь? Алло! Вам виден Бродвей?.. Где-то здесь поблизости есть кино под названием «Капитолий». Это не то первый, но то второй поворот налево. Маленькая гостиница, не слишком роскошная, и я сильно подозреваю, что здесь, в основном, снимают комнаты на ночь... Что вы сказали?.. Ах, в Нью-Йорке это запрещено? Тем хуже! Он был в хорошем, даже веселом настроении просто так, без причины; возможно потому, что здесь царила привычная для него атмосфера. Прежде всего, ему был по душе этот шумный, чуть даже вульгарный уголок Бродвея, напоминавший одновременно и Монмартр, и Большие Бульвары. Регистрационное бюро в гостинице выглядело почти убого, и здесь был всего один лифт. А портье был хромой и очень симпатичный. В окне вспыхивали и гасли огни рекламы. - Алло! О'Брайен?.. Представьте, вы мне опять нужны. Не пугайтесь! Я глубоко уважаю все свободы свободной Америки. Что?.. Нет, нет. Уверяю вас, что к иронии я вообще не склонен... Представьте себе, что я тоже хочу прибегнуть к услугам частного детектива. На другом конце провода капитан задумался, не шутит ли Мегрэ, и, услышав недовольное ворчание, счел за благо разразиться хохотом, - Не смейтесь. Я говорю совершенно серьезно... И у меня есть детектив. Я хочу сказать, что один такой со второй половины дня ходит за мной по пятам... Нет, дорогой друг, я вовсе не обвиняю полицию. Я говорю о том самом Билле, о котором рассказывал вечером... Да, да, тот самый, что похож па боксера, со шрамом на подбородке, - вчера он сопровождал нас с Мак-Джиллом в наших странствиях по Нью-Йорку... Ну да, он все время торчит здесь, с той только разницей, что, как слуги старых времен, ходит за мной на расстоянии десяти метров. Высунувшись из окна, я наверняка увидел бы его у дверей гостиницы... Нет, он прячется. Ходит за мной, и все. У меня даже создалось впечатление, что он немного смущен и порой ему хочется со мной поздороваться. Что?.. Зачем мне детектив? Смейтесь сколько угодно. |
