|
Ребенка доверили некой даме по фамилии Мак-Джилл, шотландке, вдове служащего похоронного бюро. Дама эта вместе с ребенком покинула Штаты и отправилась в Канаду, в Сент-Джером. Юный Мак-Джилл учился в Монреале; этим и объясняется, что он говорит по-французски так же хорошо, как по-английски. Затем, когда ему было уже лет двадцать, он исчез из виду; а полгода тому назад снова появился в качестве личного секретаря Маленького Джона. Вот все, что мне известно, но я не поручусь за точность этих россказней. Ну а что вы собираетесь делать теперь? Он улыбнулся своей невыносимо доброжелательной улыбкой; его иезуитская физиономия не выражала ничего. - Посетите своего клиента? Ведь, в конце концов, к вам обратился молодой Мора, и он... - Не знаю. Мегрэ был в бешенстве. Теперь его интересовал уже не Жан Мора с его треволнениями, но Мора-отец, Маленький Джон, а также дом на Сто шестьдесят девятой улице, некая кафешантанная программка и, наконец, старый итальянец по имени Анджелино Джакоми, которого, когда он переходил через дорогу, задавили, как собаку. Конечно, он пойдет в «Сент-Рейджи», потому что не может поступить иначе. Несомненно, там ему опять скажут, что в его услугах не нуждаются, предложат чек и билет до Франции. Разумнее всего было бы вернуться так же, как он приехал, и до конца дней своих остерегаться всех молодых людей и всех д'Окелюсов, вместе взятых. - Я подвезу вас туда? - Куда? - К «Сент-Рейджи». - Пожалуйста. - Может, увидимся сегодня вечером? Думаю, что смогу пообедать с вами. Если вы мне звякнете, заеду за вами в гостиницу или куда скажете. Сегодня в моем распоряжении все машины нашего начальства. Может, выпьем за ваш отъезд? Но глаза его говорили «нет». Он так хорошо понимал Мегрэ! И все же считал своим долгом защищаться от любых переживаний с помощью шуточек. - Желаю удачи! Теперь предстояло самое тяжелое, самое неприятное. Мегрэ мог бы предсказать чуть ли не в подробностях, как все будет. Никаких неожиданностей, ничего интересного, но он чувствовал, что не имеет права от этого уйти. Как и по приезде в Нью-Йорк, он обратился в регистратуру... - Соедините меня, пожалуйста, с мистером Джоном Мора. Служащий регистратуры был уже в курсе, судя по тому, как невозмутимо он сказал в трубку: - Мистер Мак-Джилл? Здесь спрашивают мистера Джона Мора... Думаю, что да. Сейчас спрошу... Ваша фамилия, сэр? Комиссар назвал себя. - Да, он... Понятно. Его проводят. Итак, Мак-Джилл тотчас же понял, что это он. Рассыльный снова проводил его. Он узнал этаж, коридор, номер. - Войдите! И Мак-Джилл, улыбающийся без всякой задней мысли, Мак-Джилл, у которого, казалось, гора с плеч свалилась, пошел к нему навстречу и протянул руку, словно не помня, что накануне Мегрэ не принял ее. Так как Мегрэ снова не подал руки, он беззлобно воскликнул: - Все еще сердитесь, дорогой комиссар? Ну-ну! Раньше он говорил «господин комиссар», и эта фамильярность, вероятно, возникла не без, причины. - Вот видите, мы с патроном были правы, а вы ошибались. Но к делу! Поздравляю вас - полиция работает недурно. Ведь вы тут же узнали о возвращении блудного сына. Он открыл дверь в соседнюю комнату. |
