|
- Я знаю, вы сочтете меня подлецом, - заговорил он вставая. - И окажетесь правы: я и впрямь подлец. Я знал, что будет, и все-таки не смог удержаться. - Вы завтракали? - Нет еще. Но я не хочу есть. Нет, как ни невероятно это может вам показаться, я не хочу есть, потому что мне очень, очень стыдно. Лучше бы мне не показываться вам на глаза в таком состоянии. А ведь я выпил всего две стопочки. Две стопочки джина. Заметьте - я выбрал джин, потому что он послабей. А то бы я выпил шотландского виски. Я очень устал и сказал себе: «Роналд, ты выпьешь джину, одну стопку...» А вместо этого выпил три... Кажется, я сказал «три»?.. Не знаю... Я отвратителен, и в этом виноваты ваши деньги. Выставьте вы меня за дверь... Или нет, подождите - у меня кое-что есть для вас. Постойте. Что-то важное, сейчас вспомню... Лучше бы нам выйти на воздух. Давайте выйдем, глотнем воздуху. Он сопел, сморкался. - Я все-таки перехвачу кусочек. А потом скажу вам... Минуточку... Ах, да... Вчера вечером я опять зашел к моему другу. К Жермену. Помните его? Бедняга Жермен! Представьте себе человека, который жил полной жизнью, объездил с цирковыми труппами весь мир, а теперь прикован к креслу на колесиках. Согласитесь, лучше уж смерть... Господи, что это я несу? Не подумайте, что я желаю ему смерти. Но если бы со мной случилось такое, я бы лучше умер. Вот что я хотел сказать... Так вот, я был прав, когда говорил, что Жермен сделает для меня все. Этот человек даст себя на куски изрезать ради ближнего своего. На вид он совсем не такой. Он ворчун. Его можно принять за старого эгоиста. А он целыми часами копался в своих досье, чтобы разыскать следы «J and J». Смотрите, я принес еще один документ. Он бледнел, зеленел, скорбно рылся у себя в карманах и, казалось, вот-вот разразится рыданиями. - Я заслуживаю... Но нет. Ничего такого он не заслуживал, потому что в конце концов отыскал документ под носовым платком. - Бумага довольно грязная. Но вы разберетесь. На сей раз это была тридцатилетней давности программа турне по провинции. Большущими буквами была напечатана фамилия шантанной певички, чья фотография красовалась на обложке; дальше следовали другие фамилии - пары эквилибристов, комика Робсона, ясновидящей Люсиль и, наконец, в самом низу - музыкальные эксцентрики «J and J». - Хорошенько запомните фамилии. Робсон погиб в железнодорожной катастрофе лет десять - пятнадцать тому назад - точно не помню. Мне рассказал про это Жермен. Помните, вчера я говорил, что у Жермена есть старая приятельница, которая навещает его по средам? Правда ведь трогательно, как по-вашему? А знаете, между ними никогда ничего такого не было! Он снова расчувствовался. - Я ее никогда не видел. Кажется, в те времена она была очень худой и очень бледной - такой худой и бледной, что ее прозвали Ангелом. Ну, а теперь она так толста, что... Мы сейчас перекусим, хорошо?.. Не знаю, виноват ли тут джин, только у меня спазмы... Отвратительно это - опять просить у вас денег... Так о чем бишь я говорил?.. Ангел, Люсиль... Старая приятельница Жермена... Сегодня как раз среда. Она наверняка будет у него часов в пять. И как всегда, принесет ему пирог. Клянусь вам, что я и не притронусь к нему, если мы с вами пойдем туда. Дело в том, что эта старая женщина, которую прозвали Ангелом и которая каждую среду приносит Жермену пирог... - А вы предупредили вашего друга о нашем приходе? - Я ему сказал, что, может быть... Я могу зайти за вами в половине пятого. Это довольно далеко, особенно если ехать подземкой - надо будет делать пересадку. |
