|
Прямо перед ним, на стене, висела фотография Арлетты в неизменном черном платье, таком облегающем, что она казалась более обнаженной, чем на непристойных снимках у него в кармане. Сегодня утром, в кабинете Люкаса, он едва обратил на нее внимание. Обыкновенная ночная пташка, каких множество. Но Мегрэ поразила молодость женщины, и что то в ней насторожило его. Он все еще слышал усталый голос – такой бывает у них поутру, после вина и сигарет, – видел беспокойные глаза, вспомнил, как машинально взглянул на ее грудь, и, главное, вновь почувствовал запах женщины, запах постели, исходивший от нее. Ему редко приходилось встречать столь сексуальную женщину, и это контрастировало с ее встревоженным девчоночьим взглядом, а еще больше с квартиркой, где он только что побывал: навощеный паркет, шкаф со швабрами, ящик для продуктов за окном. – Фред сейчас спустится. – Вы спросили у него? – Только одно: видел ли он двоих мужчин. Не помнит. И даже почти уверен: за этим столиком двоих мужчин не было. Это четвертый. Мы обозначаем столики номерами. За пятым сидел американец – он выпил почти целую бутылку виски, за одиннадцатым – веселилась компания с женщинами. Дезире, официант, может вам вечером подтвердить. – Где он живет? – Где то в пригороде. Точно не скажу. Утром уезжает домой с вокзала Сен Лазар. – Кто еще у вас работает? – Кузнечик. Он и зазывала, и рассыльный, и проспекты при случае раздает. Еще музыканты, девочки. – Сколько девочек? – Кроме Арлетты – Бетти Брюс – акробатический танец, ее фотография слева – и Таня. До и после своего номера она играет на пианино. Больше никого. Заходят, конечно, девочки с улицы выпить стаканчик или подцепить кого нибудь, но они чужие. Мы же – одна семья. У нас с Фредом нет амбиций – поднакопим деньжат и уедем на покой к себе, в Буживаль. А вот и он! Из кухни, надевая пиджак на рубашку без воротничка, вышел мужчина лет пятидесяти, невысокий, коренастый, моложавый, темноволосый, с серебристыми висками. Вероятно, он схватил первое, что попалось, поскольку к брюкам от смокинга надел шлепанцы на босу ногу. На вид спокоен, даже, пожалуй, больше, чем его жена. Разумеется, он слышал о Мегрэ, но видел его впервые и поэтому шел медленно, желая доставить себе удовольствие рассмотреть комиссара. – Фред Альфонси, – представился он, протягивая руку. – Моя жена вам ничего не предложила? Как бы для очистки совести он подошел к столику номер четыре, провел по нему рукой. – Вы правда ничего не хотите? Не возражаете, если Роза приготовит мне чашечку кофе? Отправив супругу на кухню, он сел напротив комиссара и, локти на стол, выжидательно молчал. – Вы уверены, что сегодня ночью за тем столиком не было посетителей? – Послушайте, господин Мегрэ. Я вас знаю, а вы меня – нет. Возможно, прежде чем прийти сюда, вы навели справки у своих коллег из отдела светской жизни. Вот уже несколько лет эти господа изредка заходят ко мне по долгу службы. Если они вам еще не сказали, то наверняка скажут: никогда и ничего незаконного здесь не было, а я – человек безобидный. Забавно было смотреть, как он – расплющенный нос и уши старого боксера – произносит эти слова. – Если я говорю, что за тем столиком никого не было, значит, там никого не было. Заведение у меня скромное. Нас в кабаре всего несколько человек, я же здесь постоянно – за всем глаз да глаз нужен. Могу вам точно сказать, сколько посетителей побывало у нас прошлой ночью: достаточно проверить в кассе жетоны с номерами столиков. – Арлетта с молодым человеком сидели за пятым столиком? – За шестым. |
