|
Трудно сказать. Может, нравилось. Она взглянула на фотографию на стене. – Вы видели ее номер? Здесь Арлетту никто не заменит. Вроде бы просто. Мы все попробовали. Но поверьте, это нелегко. Если делать с кондачка, зрелище становится безобразным. Важно показать, что ты действительно получаешь удовольствие. – И Арлетте это удавалось? – Иногда я спрашивала себя: не потому ли она и взялась за это? Не говорю, что это связано с желанием иметь мужчин, возможно, и нет. Но ей хотелось возбуждать их, держать в напряжении. Когда после номера она возвращалась на кухню, – кухня – это наши кулисы: чтобы подняться наверх переодеться, надо проходить через нее, – так вот, после номера она приоткрывала дверь и любовалась произведенным эффектом: так актеры подглядывают в зал из за занавеса. – Она не была влюблена? Бетти помолчала. – Возможно, – произнесла она наконец. – Вчера утром я сказала бы – нет. А сегодня ночью, когда ушел ее молодой человек, Арлетта стала какой то взвинченной, назвала себя последней дурой. На мой вопрос – почему, она ответила, что только от нее зависит все изменить. «Что?» – спросила я. «Все! Надоело». «Ты хочешь уйта из кабаре?» Мы говорили тихо, чтобы Фред нас не услышал. Она в сердцах бросила: «Дело не только в кабаре!» Она, конечно, подвыпила, но, поверьте, ее слова имели определенный смысл. «Он предложил содержать тебя?» Она пожала плечами. «Ничего ты не понимаешь». Мы чуть не поссорились. Я ответила ей, что не настолько глупа, как она думает, и сама прошла через это. На сей раз посетители – трое мужчин и одна женщина – были серьезные, и Кузнечик ввел их с триумфом. Мужчины, явно иностранцы, должно быть, приехали в Париж по делам или на какой нибудь конгресс – уж очень важный был у них вид. А вот женщина, которую они подцепили Бог знает где, может, на террасе кафе, заметно смущалась. Подмигнув Мегрэ, Фред усадил их за четвертый столик и подал впечатляющую карту с перечнем всевозможных сортов шампанского. В его подвале не было и четверти из указанного, и он предложил компании совершенно неизвестный сорт, надеясь получить триста процентов прибыли. – Мне пора готовиться к номеру, – вздохнула Бетти. – Ничего особенного не ждите, хотя идет неплохо. Бедра посмотреть – вот все, что посетителям надо. Заиграли яву, и Мегрэ жестом пригласил спустившуюся с эстрады Таню. Фред тоже подмигнул ей, советуя подойти к столику. – Хотите со мной поговорить? Несмотря на свое имя, говорила она чисто, без русского акцента, и комиссар догадался, что родилась она на улице Муфтар. – Присядьте и расскажите мне все, что знаете об Арлетте. – Мы не дружили. – Почему? – Мне не нравились ее манеры. Прозвучало довольно резко. Она знала себе цену, и Мегрэ не произвел на нее никакого впечатления. – Вы не поддерживали с ней отношений? – Никаких. – И даже не разговаривали? – Редко. Она была завистлива. – Кому же она завидовала? – Мне. Она не допускала, что кто то может быть интереснее, что, кроме нее, есть и другие. Я этого не люблю. Она и танцевать то не умела, а уроки брать не хотела. Вот раздеваться она научилась, и если бы не выставляла все напоказ, ее номер вряд ли удался бы. – Вы танцовщица? – Уже в двенадцать лет я посещала уроки классического танца. – Это то, что вы танцуете здесь? – Нет. Здесь у меня русские танцы. – У Арлетты был любовник? – Конечно, но в силу каких то причин она этим не гордилась и никогда о нем не рассказывала. |
