Вопль повторился. Шаман в сердцах помянул Создателя, выбрался из гамака и заторопился к двери. Маленький крысоподобный человечек с острыми ушками и длинным — в свой рост — хвостом, он опирался при ходьбе на крепкий деревянный посох. Конечно, ташасы весьма уверенно бегали и на двух ногах — особенно когда надо было улепетывать с чем-нибудь ценным в руках — но годы не щадят даже этих маленьких пройдох. А шаман был стар. Так стар, что даже его некогда ярко-зеленая шкурка стала совсем седой — ни единого зеленого волоска не осталось. Обычно так долго ташасы не живут, но шаман не зря слыл самым умным в деревне. Но, как показала сегодняшняя ночь, даже он иногда ошибался.

Шаман накинул халат, отодвинул занавеску и выбрался наружу. Светловолосая фэйри сидела на скамеечке перед хижиной, аккуратно сложив ручки на коленках. Росточком на две головы ниже среднего ташаса, она не доставала до земли и болтала ножками в воздухе. Ну хоть бы крыльями прикрылась! Ведь даже шерсткой не покрыта, — ну никакого представления о морали у молодого поколения.

Чуть в стороне выбирал булыжник поувесистее Хрипун. Шаман бросил на него взгляд исподлобья и резко щелкнул хвостом. Хрипун сделал вид, что он просто прогуливался. Шаман вздохнул.

— Слушаю тебя, Лилиан.

— Два родных брата, Кусач и Щипач, поссорились и подрались, — с грустью в голосе сообщила фэйри.

— Эй, это ты говорила час назад! — возмущенно крикнул Хрипун.

— С тех пор они успели помириться, и опять подрались, — невозмутимо ответствовала Лилиан. — Их драку можно пронаблюдать в нашей капле, или непосредственно — во-он там.

В этот момент на главную улицу деревни с писком и визгом выкатились два сцепившихся ташаса в драных камзолах. Лилиан легко соскочила со скамейки и, на миг зависнув в воздухе, исчезла в белой вспышке. Шаман недовольно пискнул.

Привыкшие к подземному полумраку глазки плохо воспринимали яркий свет. Хрипун поднялся к хижине и, не дожидаясь приглашения — его бы все равно не последовало

— уселся на скамейке.

Шаман по традиции жил чуть на отшибе, на склоне. Отсюда драку было видно как на ладони. Светящийся мох только начал менять тусклое мерцание на чуть более яркий ровный свет — на поверхности всходило солнце. Два сцепившихся братца катались по главной и единственной улице деревни, мутузили друг друга и верещали за десятерых каждый.

На дальнем конце деревни вспыхнула отчаянная перебранка, быстро охватившая половину поселения. Шаман тяжело опустился на скамейку. Поспать, видимо, уже не получится, так хоть какое-то развлечение.

— Разошлись не на шутку, — спокойно заметил Хрипун. — Где-то на час их хватит.

— Там, в шаре, еще две, — с грустным вздохом напомнил шаман.

Словно в подтверждение его слов, над деревней с визгом пронеслась Лилиан

Огненная, в которую со всех сторон летели камни, комья земли и попадавшие под руку малоценные предметы. Как всегда, никто не попал. Лилиан сделала в воздухе петлю и, пронзительно взвизгнув, исчезла в алой вспышке. Крик отразился от стен пещеры и неприятно резанул по ушам. Потом из деревни донеслась визгливая брань — не только у шамана оказались чувствительные уши.

— Может, они хоть днем спят? — с надеждой предположил Хрипун, кивнув на стоявший неподалеку шар.

Шаман с сомнением покачал головой.

А ведь как все хорошо начиналось неделю назад, когда странный человек в сопровождении двух металлических големов появился в катакомбах. В первую же ночь он лишился денег, а также большей части провизии и кое-каких тряпок, после чего ташасы потеряли к пришельцу всякий интерес.