Она выгибается, чтобы я положил подушку ей под поясницу, наконец мне удается войти в нее. Тут она всегда начинает как бы постанывать. Теперь уже хочется поговорить мне.

 - Скажи, что любишь заниматься сексом со мной.

 - Да, да, люблю, - отвечает она с закрытыми глазами.

 - Ты должна сказать, что очень любишь.

 - Очень люблю!

 - Скажи, что я лучше всех мужчин.

 - Лучше всех мужчин.

 - Это неправда.

 - Перестань, дурак.

 Наш диалог делается все труднее.

 - Ванда, скажт, что любишь меня.

 - Люблю.

 - Повтори.

 - Люблю тебя.

 - Скажи, что не можешь обойтись без меня.

 Она издает приглушенный возглас, начинает неистово метаться. Хватит, у меня больше нет сил.

 Memow остановился на несколько секунд. Потом медленно вывел только одно слово:

 Оргазм.

 Аликино задал вопрос:

 Что можешь сказать мне об оргазме?

 Оргазм есть оргазм.

 Аликино не повторил вопрос. Компьютер продолжил свою работу.

 Некоторое время мы лежим в прострации и отчуждении. Затем Ванда высвобождает свое тело и переворачивается на живот рядом со мной.

 - Кино, а ты знаешь, теперь и в театре раздеваются на сцене.

 - Я никогда не хожу в театр.

 - Ну и я тоже, если на то пошло.

 - Что же ты за актриса такая, если никогда не бываешь в театре?

 Она не отвечает. Я ласкаю ее ягодицы.

 - Повернись. Хочу видеть тебя спереди.

 - Кофе не хочешь?

 - Я знал, что спросишь об этом. Нет, не хочу.

 - Сколько чашек выпиваешь за день?

 - Много.

 - Тебе вредно. - Изображая маленькую девочку, она покровительственно говорит: - В твоем возрасте вредно пить, вредно курить и вредно женщин любить.

 Между тем она поднялась и села подле меня, скрестив ноги, так что ее гениталии оказались у меня прямо перед глазами. Протягиваю руку и ласкаю их, теребя каштановые волосы на лобке.

 - Ты просто зациклился, Кино. Секс - это для тебя не столько удовольствие, сколько мучение. - Тяну прядку волос. - Ай!... Это всегда так было?

 Я утвердительно киваю.

 - Даже когда занимаешься любовью, все равно чувствуется, что ты не уверен в себе.

 - Теперь ты про эту мою неуверенность будешь вспоминать при каждом удобном случае, что бы я ни делал.

 - Но это же верно. Ты занимаешься сексом словно для того, чтобы доказать в первую очередь самому себе, что еще чего-то стоишь, что ты молодец.

 - Хорошо, тогда давай еще разок.

 Она соглашается без особого восторга. Я снова лежу на ней.

 - Помоги мне.

 Она протягивает руку и теребит мой еще вялый член.

 - Видишь? Зачем же тебе делать это через силу?

 - Прекрати, лучше действуй.

 Опытной рукой она начинает стимулировать меня.

 - Ну скажи еще что-нибудь... скажи мне, что я свинья.

 - Ты свинья.

 - Развратник... А ты - проститутка. Разве не проститутка?

 - Я - проститутка.

 Я чувствую некоторую эрекцию.

 - Мы с тобой настоящие подонки.

 - Угу...

 - Я - мерзкий подонок. Я - продажный Иуда. Скажи мне это. Скажи!

 - Ты... - продажный Иуда.

 - Вот... Еще...

 - Ты - продажный Иуда.

 Нет, всего этого недостаточно. Эрекция затухает.

 Смирившись, усталый, ложусь рядом с ней. Мне трудно дышать, жутко раздражает ее попытка успокоить меня ласками.

 - Становлюсь импотентом.

 - Да нет, это нормально.