– Вы говорите о смерти мужа, синьора?

Она кивнула.

Брунетти снова спросил, для микрофонов и камер, на которые записывалось происходящее в комнате:

– Вы считаете, он может быть повинен в смерти вашего мужа?

– Я не… – начала она, однако передумала и прошептала так тихо, что пленка, по всей видимости, ничего не зафиксировала: – Да.

– Почему вы думаете, что он к этому причастен? – поинтересовался Брунетти.

Она неуклюже заерзала на стуле и сделала движение, которое он вот уже не один десяток лет наблюдал у разных женщин: привстала и одернула юбку, расправляя складки. Потом снова села, плотно сомкнув колени и лодыжки.

У Брунетти возникло ощущение, будто она надеется, что этот жест сойдет вместо ответа, поэтому он повторил:

– Почему вы считаете, что он к этому причастен, синьора?

– Они ругались, – чуть слышно выдавила она из себя.

– По какому поводу?

– Из‑за бизнеса.

– Вы не могли бы рассказать поподробнее, синьора? Какого бизнеса?

Она несколько раз покачала головой, настойчиво давая ему понять, что ничего конкретно не знает, и наконец заявила:

– Муж никогда не посвящал меня в свои дела. Он говорил, что мне незачем быть в курсе.

Брунетти снова подумал о том, сколько раз слышал подобные фразы, сколько раз их произносили, пытаясь отвести от себя подозрения. Но этой полной женщине он верил, находя вполне вероятным, что муж не счел нужным делиться с ней подробностями своей профессиональной жизни. Он вспомнил человека, с которым встречался в кабинете Патты, ухоженного, элегантного, можно даже сказать, изысканного. Какую странную пару составляла с ним синьора Митри – маленькая, с крашеными волосами, в туго сидящем на пухлом теле костюме! Он взглянул вниз, на туфли‑лодочки с устойчивыми каблуками. На косточке большого пальца левой ноги шишка с половину яйца растянула кожу туфли. Какое все‑таки таинственное явление – брак!

– Когда они ругались, синьора?

– Все время. Особенно в последний месяц. Думаю, что‑то разозлило Паоло. Они никогда не ладили, но из‑за семейных отношений и из‑за бизнеса кое‑как притерпелись друг к другу.

– В последний месяц произошло что‑нибудь особенное? – спросил Брунетти.

– Полагаю, они поссорились, – ответила она так тихо, что комиссар пожалел тех, кто будет потом прослушивать пленку.

– Ваш муж и ваш брат?

– Да. – Она несколько раз кивнула в подтверждение своих слов.

– Почему вы так думаете, синьора?

– Они с Паоло встречались у нас в квартире. Вечером, за два дня до того, как это случилось.

– Что случилось, синьора?

– До того, как моего мужа… убили.

– Ясно. А почему вам кажется, что они поссорились? Вы слышали их перепалку?

– Нет‑нет, – поспешно ответила она, поднимая на него глаза, словно ее удивило предположение, что в доме Митри могли разговаривать на повышенных тонах. – Я сделала такой вывод из того, как Паоло вел себя, когда поднялся на второй этаж после их беседы.

– Он что‑нибудь сказал?

– Только то, что он некомпетентен.

– Ваш брат?

– Да.

– Он говорил еще что‑нибудь?

– Что Сандро погубит фабрику, погубит весь бизнес.

– Вы знаете, о какой фабрике шла речь, синьора?

– Полагаю, о той, что расположена здесь, в Кастельфранко.

– А почему ваш муж интересовался ею?

– В нее вложены деньги.

– Его деньги?

Она покачала головой:

– Нет.