- Так вот... он на развод подать пытался, когда стало известно, что его шлюшка в положении... будто с ума сошел. Ко мне Биттерхольд приходила... разумная женщина... просила глянуть, нет ли приворота. Я ей сказала, что приворота нет, есть лишь врожденная дурость, а это зельями не исправишь.

Она шла, подволакивая левую ногу, тяжело впечатывая трость в плиты, и глухие удары ее разносились по коридору.

Кто там?

Ведьма... ведьма... ведьма... дом шептал, раскрывая одну дверь за другой. Вереница комнат, одинаково пустых и безликих, уже давших пристанище теням.

- Я вот думаю... может, продать дом? К чему мне? Так вот... развод она ему дала... не просто так, само собою, за немалую долю в общих делах... и с условием, что сыночка законного он не обидит. Старшенького. Потому как бестолочь эта на шлюшке своей мигом женилась, и стало быть, младшенький тоже законным числился.

Интересно.

Этого я не знала и, подозреваю, не знали очень и очень многие. Развод в обществе не то, чтобы запрещен, скорее уж не принято здесь разводиться, и новость в одночасье облетела бы городок. Значит, дело решили тихо, и стоило это изрядно денег.

Как и вторая женитьба.

Все ж, полагаю, не до конца утратил герр Биттерхольд разум, если не устроил пышную свадьбу...

- Так вот, ребенок-то народился, да... а старик отправился к предкам, за деяния свои отчет держать, - фрау Биттершнильц остановилась у дверей, которые вывели на застекленную террасу. - Дождь... ненавижу здешнюю зиму... уехать бы... чтоб солнце и море, так нет, не отпустит треклятый город... и тебя не отпустит, девочка, и дружка твоего уже прибрал, хотя он и не понимает. Слышишь, шепчется? После того, как завещание огласили, многие были... удивлены. Пошептались, конечно, но мертвых обговаривать интересу нет. Шлюшка-то живо себя хозяйкой поставить попыталась, только у Адлара еще тот характер. И маменькины обиды он близехонько к сердцу принял... содержание определил да из дому выставил. Аккурат в ту квартирку, которая ей по завещанию отошла. Брату же своему нянек нанял...

Полагаю, молодая вдова не слишком обрадовалась.

Надеялась получить доступ к семейному состоянию? А вместо этого оказалась в старой квартире с не самым большим, полагаю, содержанием? И с перспективой остаток жизни провести в... даже не знаю, как словами описать-то. Главное, наверняка ее это вывело...

- Ругалась, да... только старик в завещании четко упомянул, кому и чего полагается... идиот.

Дождь лил.

Рисовал на стекле узоры, грязные, серые, как чужие секреты, будто намекал, что известно ему куда больше, нежели старухе, чьи дни по сути сочтены, а единственное развлечение - сбор сплетен - давно уже не спасает ее от душевной тоски.

И она стояла.

Шевелились губы, будто вдова разговаривала с кем-то, кого видела лишь она. А мы не вмешивались: в подобные беседы влезать себе дороже.

Итак, Адлар, в отличие от папеньки завещанием не озаботился, что при толике изворотливости и определенной сумме, осевшей в нужном кармане, могло решить дело в пользу несчастной матери.

...сама додумалась?

Любовник подсказал?

Плевать.

Но в этот дом я наведаюсь... вот сегодня и наведаюсь.

- А о них что сказать можете? - я протянула список старухе, но она отмахнулась, только уточнила:

- Аарон писал? Мерзкий мальчишка... и старик из него не лучше вышел. А ведь даже на темную силу не свалить... сидит, паук старый, трясется, боится словечко лишнее сказать... я вот не боюсь.

Что-то громыхнуло вдалеке и небо потемнело. Только у нас подобное бывает, когда тучи появляются сразу и вдруг, наливаются чернильной синевой, выпячивают лохматые раздутые брюха свои. Становится темно. И в темноте этой светящиеся камни кажутся ненадежной защитой от ночи.

Дождь притих.

А после затарабанил быстрее.

Сильней.

- Патрика ты знаешь.