|
На двери в подземный зал выбили замок, спрятали ящики в тёмной нише, накрыли принесённым брезентом. Примаков пообещал капитану, что наладит замок, закроет и замаскирует двери. «Вернёмся – заберём», – сказал корниловец, но в его уставшем голосе не было уверенности. Примаков обещание выполнил: дня через три сам лично врезал новый замок, а двери изнутри и снаружи зашпаклевал штукатуркой, почти не отличимой от цвета стен. Больше туда он никогда не ходил. Из виллы Иозефовича сделать это стало невозможно. Там сразу же обосновалось отделение ЧК, а через несколько лет здание передали Обществу старых большевиков, и оно охранялось. Но Примаков знал и другой ход в подземелье. Когда Иозефович водил его туда на экскурсию, он указал на ответвление подземного коридора: «Здесь можно выйти в крайний подъезд соседнего дома. Но даже жильцы не знают, что из их подвала есть сюда проход».
Ключ от двери в подземный зал Примаков сохранил. И когда появился Хартман, желая выслужиться, рассказал тому о ящиках с тротилом. Тогда немец и забрал у него ключ, подробно выпытав всё о подземелье и ходах в него. В самом деле, кое-что прояснил фотограф и, по совместительству, приспешник немецких агентов. Вот только нового ничего Примаков не знал. Не было у него и выхода на банду Брыся. А значит, как сказал Викентий Павлович, пора настала Шуре Величко возвращаться в город.
– Не убегу, не бойся. – Бегаешь ты ловко, – оскалился тот. – Только я метну тебе в спину, не промахнусь. И показал нож. Шурик насупился, опустил голову, показывая, что его задел намёк на бегство с Коцарской улицы. Дальше шли молча, пока не очутились на склоне оврага. Это был не крутой склон, покрытый густым кустарником и деревьями, пересечённый тропинками. По одной, немного в стороне, поднимались люди, тащили бидоны и бутыли с водой – наверное, к своим огородам. – О, – воскликнул весело Шурик, – Саржин Яр! Сейчас водички попьём, а то жара, сил нет. – Попьёшь. – Витёк кивнул на тропинку. – Давай, спускайся. Саржин Яр был хорошо известен горожанам. Этот длинный овраг тянулся бесконечно долго, был глубок, зарос лесом, в котором можно было и заблудиться. Он отделял центр города от того пустынного района, по которому парни сюда пришли – Павлово поля. А внизу Саржина Яра бил родник, вода которого славилась как минеральная и целебная. В самый низ, к источнику, как и предполагал Шурик, они не спустились. Тропинка вскоре свернула налево, потом снова разветвилась, и в какой-то момент вывела на уютную, зажатую зарослями поляну. Там, культурно постелив на траве одеяло, сидели два человека. Отдыхали. Сердце у Шурика быстро заколотилось: он узнал цыганистые, тёмными кольцами волосы Брыся. Витёк толкнул в спину – мол, иди, тебя ждут. Шурка подошёл, низко склонив голову. – А вот и наш спортсмен! – воскликнул Брысь, радушно разводя руки. – Как там у вас девиз есть? Быстрее, выше, сильнее? Да, бегаешь ты, конечно, очень быстро! – Смандражировал, фраерок, – со злой весёлостью просипел второй человек. – Слинял со стрёмы. Поганое дело. – Он не понимает тебя, Гроб, – хохотнул Витёк. – Понял, чего непонятного, – тихо сказал Шурка, поднимая голову. – Ну да, мужик вышел и фонарём на меня… – У нас это называется западло, – оборвал его Брысь. – За такое юшку пускают. – Кранты тебе, значит, – вновь просипел второй. И в тот же момент Шурик непроизвольно всхлипнул: под левую лопатку больно кольнуло остриё. Это Витёк, отступив шаг назад, ткнул в него ножом. В секунду парень представил этот нож – длинное тонкое лезвие… сейчас надавит и достанет до самого сердца… Лоб мгновенно покрылся испариной, но тело сработало автоматически – недаром последние две недели в спортлагере он ходил на занятия самообороны без оружия. |
