– Мы очень благодарны тебе, – сказала она мягко. – Я занимаю высокое положение в Сестринстве. Я им все расскажу, и они будут помнить о тебе.

– Да ладно, Флэндри шаркнул ногой и покраснел.

– А разве ты не подвергал себя опасности? Ты же рассказывал, как мало силы осталось в ящиках, которые поддерживают твою жизнь. Но ты ее потратил, чтобы летать?

– Ничего, если понадобится, насос можно привести в действие вручную!

– Я дам тебе помощников.

– Не нужно. Видишь ли, теперь я могу использовать блоки питания ситроллей. У меня в сумке есть инструменты для того, чтобы их приспособить.

– Хорошо, – некоторое время она смотрела на палубу, исполосованную тенями и светом. – Этот, у которого ты выбил пистолет… – голос ее был свистящим.

– Нет, мэм, – твердо сказал Флэндри. – Его нельзя трогать. Он единственный оставшийся в живых. И он должен быть целым и невредимым.

– Я просто хотела расспросить его об их планах. Я немного знаю их язык. За столетия мы научились ему от пленных и парламентеров. Он не сильно пострадает от этого, я думаю.

– Мои начальники в Хайпорте могут сделать это лучше.

Драгойка вздохнула.

– Как хочешь, – она прижалась к нему. – Я встречала раньше вас, землян, но ты первый, кого я действительно хорошо узнала. – Она виляла хвостом. – Ты мне нравишься.

Флэндри смутился.

– Я… ты мне тоже нравишься.

– Ты сражаешься, как мужчина, а думаешь, как женщина. Это что‑то новое. Даже на дальних южных островах… – Она обняла его за талию. Ее мех был теплым и шелковистым. Кто‑то говорил ему однажды, что если он вдыхал ее воздух неразжиженным, то почувствовал бы, что тигерийки пахнут свежескошенным сеном. – Мне хорошо с тобой.

«Гм‑м… Что я могу сказать?»

– Жаль, что ты должен носить этот шлем, – сказала Драгойка. – Мне бы хотелось попробовать твои губы. Но в остальном ведь наши два вида несильно различаются? Может, пойдем ко мне в каюту?

В какой‑то момент Флэндри охватило искушение. Он бы многое отдал, чтобы как‑то ответить ей. В нем говорили вовсе не принципы, не прошлые лекции о том, чтобы стараться не оскорблять местные обычаи и привычки, и, конечно же, не разборчивость. Если на то пошло, ее непохожесть делала Драгойку еще более пикантной. Но он не мог предугадать, что ей придет в голову во время близких отношений.

– Я очень сожалею, – сказал он. – Мне бы хотелось, но я… как бы это сказать? Закодирован.

Она не оскорбилась и не очень удивилась. Она видела много разных культур.

– Жаль, – сказала она. – Ну, ладно. Ты найдешь, где носовой кубрик. Спокойной ночи.

Она бесшумно пошла к корме. По пути остановилась, чтобы забрать Ферока.

«А все‑таки ее клыки страшноваты!»

5

Когда лорд Хоксберг прибыл в Хайпорт, Адмирал Энрике и верхний эшелон командования устроили официальный прием по поводу приезда высокого гостя и его свиты, как предусматривал протокол. Ожидали, что Хоксберг ответит тем же накануне своего отъезда. Эти мероприятия были скучны. Однако он пригласил различных офицеров на короткие встречи. Будучи проницательным и любезным гостем, он, таким образом, сгладил то презрение, которое неизбежно вызывал своими разговорами с переутомленными людьми и чрезмерным отвлечением вооруженных сил на службу безопасности.

– Я все никак не пойму, как ты удостоился приглашения, – жаловался Ян ван Зуйл, растянувшись на койке. – Какой‑то паршивый энсин.

– Ты ведь и сам энсин, мой мальчик, – напомнил ему Флэндри, стоя у зеркального шкафа.