– Ты ведь и сам энсин, мой мальчик, – напомнил ему Флэндри, стоя у зеркального шкафа. Он в последний раз одернул голубой мундир, натянул белые перчатки и потер несколько раз пламенные снопы своих эмблем на плечах.

– Да, но не паршивый, – сказал товарищ по комнате.

– Я герой, не забывай!

– Я тоже герой. Мы все герои, – ван Зуйл окинул взглядом их унылую маленькую комнату. Картинки с девушками почти не оживляли ее. – Поцелуй за меня л'Этуаль.

– Ты хочешь сказать, что она будет там?

– Она тем была, когда Каррутье приглашали. Она, Марина и…

– Каррутье, младший лейтенант. Следовательно, он лжец ex officio note 2. Лакомые кусочки от Мадам Сефейд недоступны тому, кто званием ниже командирского чина.

– Он клянется, что у милорда на руках были девицы, как, впрочем, и в руках. Так, значит, врет. Сделай одолжение, дополни его фантазии, когда вернешься. Мне бы не хотелось рассеивать эту иллюзию.

– Обеспечь виски, а я обеспечу тебе байки, – щегольским, выверенным до микрона движением Флэндри поправил фуражку.

– Корыстный подлец, – простонал ван Зуйл, – мог бы солгать для удовольствия и престижа.

– Знай же, о несчастный, что я обладаю душевным спокойствием, которое поднимает меня далеко за пределы потребности в твоем почтении. Однако не за пределы потребности выпить с тобой. Особенно после последней партии в покер. Желаю тебе замечательно провести вечер. Я вернусь.

Флэндри спустился в холл и вышел за двери общежития для младших офицеров. Сильный ветер налетел на него. Морской воздух двигался небыстро, поскольку был слишком плотный, но на такой высоте, в горах, Саксо рождало бури более свирепые, чем на Земле. Сухой снег летел со свистом сквозь холод и несмолкаемый шум. Флэндри завернулся в плащ так, что его было не узнать, надвинул фуражку и побежал. В его возрасте он быстро привык к гравитации.

Штаб командования был самым большим зданием в Хайпорте и включал этаж с гостевыми апартаментами. Флэндри как‑то сказал об этом командующему Абрамсу в одном из их разговоров, после расспросов об его опыте общения с тигерийцами. Шеф разведки умел расположить людей, чтобы они чувствовали себя непринужденно.

– Да, сэр, некоторые мои товарищи удивляются, не…

– Не ожирели ли мозги у Империи, что она занимает пространство для кораблей под роскошные хоромы для вредных и опасных кутил, которые могли бы быть использованы, чтобы присылать нам больше оборудования. Да? – подсказал Абрамс.

– Э‑э‑э… Никто не совершает lese majeste note 3, сэр.

– Черта с два, не совершает. Но я думаю, что ты не можешь так прямо сказать это. В данном случае, однако вы, ребята, ошибаетесь. – Абрамс ткнул в сторону Флэндри своей сигарой. – Подумай, сынок, мы здесь для политических целей. Поэтому нам нужна именно политическая поддержка. Мы не получим ее, враждуя с придворными, которые пьют шампанское, нежатся в постели и воспринимают это как само собой разумеющееся. Скажи своим друзьям, что этот идиотский отель – блокада.

«Вот где я разузнаю…»

Телекамера осмотрела Флэндри, и дверь открылась. Внизу, в холле, было тепло, кругом полным‑полно вооруженной охраны. Ему отдали честь и пропустили, посмотрев на него с завистью. Но, по мере того, как он поднимался в лифте, его самоуверенность улетучивалась. Вместо упругой легкости переход в земной вес принес ощущение неустойчивости.

– Довольно бесцеремонно, – сказал Абрамс, когда узнал о приглашении,

– милорду захотелось новизны, и он позвал тебя.