Филиале изнуряют и подтачивают мою творческую энергию едва лишь  менее,  чем

сознание, что опера совсем не пойдет, к  чему  я  все  время  стараюсь  себя

приучить..."

     24 марта 1937 года Булгаков писал Асафьеву:  "Обе  картины  получены  в

театре. Одну из них, именно "Кострому", 22-го Мелик играл  у  меня.  Обнимаю

Вас и приветствую, это написано блестяще! Как хорош  финал  -  здравствуйте,

граждане костромские, славные! Знайте, что (...), несмотря  на  утомление  и

мрак, я мертрывно слежу за "Мининым" и делаю все  для  проведения  оперы  на

сцену.

     О деталях я Вам сейчас не пишу, потому что эти детали прохождения оперы

сейчас будут так или иначе меняться, и я  буду  информировать  Вас  по  мере

того, как они будут устанавливаться прочно.

     Но повторяю основное: Помните, что для оперы делается  все,  чтобы  она

пошла на сцену".

     Но положение М. А. Булгакова в это время крайне неустойчивое. 7  апреля

Е. С. записывает: "Звонок из ЦК. Ангаров  просит  М.  А.  приехать.  Поехал.

Разговор был, по словах М. А., по полной безрезультатности. М. А рассказывал

о том, что проделали с "Пушкиным", а Ангаров отвечал в таком плане,  что  он

хочет указать М. А. правильную стезю.

     Говоря о "Минине", сказал: - Почему вы не любите  русский  народ?  -  и

добавил, что поляки очень красивые в либретто.

     Самого главного не было сказано в разговоре - что М. А. смотрит на свое

положение безнадежно, что его задавили, что его хотят заставить писать  так,

как он не будет писать.

     Обо всем этом, вероятно, придется писать в ЦК. Что-то надо предпринять,

выхода нет" (Дневник, с. 138).

     А  19  апреля  арестовали  директора  Большого  театра  В.  И.  Мутных,

благосклонно относившегося к Булгакову и  его  творчеству.  Естественно,  "в

Большом театре волнение", волнение и беспокойство и у Булгаковых.

     Арестован Ягода, в газетах и на собраниях ругают Киршона,  Афиногенова,

Литовского, Крючкова.

     9 мая Е. С. Булгакова, рассказав  о  разговоре  М.  А.  с  Керженцевым,

записала: "...Про Минина" сказал, что он его не  читал  еще,  пусть  Большой

театр даст ему. "Минин" написан чуть ли не год назад,  и  уже  музыка  давно

написана! Словом - чепуха" (Дневник, с. 144).

     Но  в  это  время  возникла  идея  поставить  "Жизнь  за  даря",  почти

предложили Булгакову писать новое либретто  на  музыку  Глинки.  "Это  после

того, как М. А. написал "Минина"!!!  Это  восклицание  в  "Дневнике"  Е.  С.

Булгаковой как бы предвещает печальный конец и этого начинания.

     Так оно и вышло: к XX годовщине Великой Октябрьской  революции  Большой

театр решил поставить "Ивана  Сусанина",  либретто  взялся  написать  Сергей

Городецкий, Самосуд и Мордвинов приступили к постановке оперы Глинки.