— В блоке или где?

— Рядом с блоком.

— Роман, щиты находятся на стошестидесятой, рядом с блоком. Как понял? Приём.

— Ага, понял. Всё нормально.

— Роман, следи за контрагрузами!

— Там внизу операторы, — поясняет мне Фёдор. — Одна на левом берегу на отметке в сто шестьдесят метров, а другой — на нашем, на правом берегу вон, видишь, сидит на бровке.

От башни кабель-крана бегут над пропастью струны тросов, по ним ездит тележка, ее грузоподъемность двадцать пять тонн.

Гудит сирена. Опасно. Над котлованом проходит груз.

— Вира!

Фёдор подает правый рычаг на себя. Тросы натягиваются, многотонный пучок арматуры приподнимается над площадкой нашего, правого, берега. Левый рычаг — вперед. Двинулась тележка, качнулся и поплыл подвешенный к ней груз. Он уходит от нас все дальше и дальше и уже кажется маленькой вязанкой хвороста.

— Майна!

Правый рычаг от себя. Круглый указатель, вращаясь, отсчитывает метры, отсчитывает глубину погружения в ущелье. Десять, пятнадцать, двадцать… Груз опускается на левом берегу. Там, где работает звено Лысцова. В полукилометре от нас…» — так мысленно Слава писал свой репортаж.

Он с радостью отметил, что Федор в чистой рубашке, гладко выбрит, и в глазах его уже теплится живой огонек участия к жизни. Он был рад за Фёдора и горд тем, что тот управляет такой громадиной: с высоты эстакады перед глазами была вся стройка.

— Я вижу, тебе очень нравится?

— Ничего работёнка, — Фёдор скупо улыбнулся, — ребята хорошие, все заядлые охотники, я ведь тоже охотник.

— Да? А я никогда не слышал.

Фёдор пожал плечами.

— Приглашают в пятницу на кабана пойти в горы, хвалят здешние места. Мухтар обещал ружьё одолжить. У меня хорошее было, настоящая тулка.

— Я бы тоже пошел на кабана, — сказал Слава.

Федор ничего не ответил.

Славе стало обидно, что Фёдор не приглашает его с собой на охоту.

— А я в книжном видел «Гренландский дневник» Рокуэла Кента, — сказал он.

— Да? Купи.

— А я уже купил и на твою долю одну.

— Зря. Здесь книги мне не нужны. Да и вообще… — Не договорив, Фёдор загасил о каблук окурок, бросил его в окошко.

— Фёдор, — раздалось из рации, — возьми бадью со сто шестидесятой.

— Сейчас.

По тому, как радостно схватился он за рычаг, Слава понял, что Федор все время был в напряжении, боялся, что разговор примет нежелательный оборот. Они говорили о механизмах, книгах, охоте, а думали о другом…

— Я пойду, — сказал Слава, — надо материал в номер сдавать. Можно, я про твой кабель-кран напишу?

— Валяй, — Фёдор пожал плечами, усмехнулся, — по знакомству хочешь прославить? Ещё не за что.

— Ну, пока, счастливо тебе на новом месте. — Слава улыбнулся и вышел из кабины пульта управления.

XL

Алимов каждый день ходил в тоннель смотреть, как идут дела на шестом блоке. Все люди в звене Семена Лысцова работали неистово, с тем упоением, которое и даёт только работа, почти не перекуривали и не говорили между собой. Даже Кузькин и тот не отлынивал, и его захватил общий ритм.

Алимов не переставал радоваться своей победе и не замечал надвигающейся грозы, а она, между тем, уже заходила над его головой.

Слава решил ехать держать экзамены в Ленинградский университет, на заочное отделение факультета журналистики. В день его отъезда Алимов, как всегда, мотался с одного объекта на другой и вспомнил о Славе только к вечеру, возвратившись в лабораторию.