— Не поздно ли? В самом деле ночь настаёт, — заметила Олли скорей для приличия.

— Там, куда мы собрались, ничего другого вообще не бывает, — ответила Барба. — Жми давай на панель и надейся, что где-то там внутри спрятана кремальера.

— Мы точно не хотим в место, где нас очень ждут? — ещё раз спросила Олли.

— Думаю, мост принял и пропустил бы нас слишком охотно, Особенно туда, — с лёгким нажимом ответила сестра.

Плоский камень, мало отличимый от остальных, поддался нажиму неохотно, но всё же углубился внутрь. Лифт тронулся обратно — в последний момент Олли ловко прыгнула вниз, к сестре. Остановился не впритык к полу — а что вы хотели, милостивые сударыни? Весьма громоздкое устройство даже в сложенном состоянии. Так что снова пришлось прыгать.

Внутри пещеры всё смешалось: кони дремали в своих денниках, люди — рядом, завёрнутые в плащи и попоны. Последние крупицы вечернего света сочились из щелей, на стене горел одинокий факел, отражаясь в выпуклых щитах — боевых лошадей лучше не оставлять без света, как шахтных горняшек, не дай боги ослепнут.

При звуке отлично смазанного механизма начали подниматься головы.

— У, хороши колонны, — сказала Олли. — Похоже, крыты поверху бронзой, чтоб не заржавели.

Подошёл Грайн.

— Мэс, — спросила Барбара. — Кастеллан с присными как — ушёл?

— За миг после того, как поднялся я.

— Видели куда?

— Натурально. Ещё подивились, что не в дверь, а в соседнюю калитку. Наверное, грохотать петлями и засовами не захотел.

— Калитка точно вела на улицу? — сухо спросила Барба.

Офицер замялся.

— Вот эта? — уточнила Олавирхо, показывая на заострённый лепесток цвета ярь-медянки, скромно прилепленный обочь массивных дубовых створ.

— Да, конечно.

— Открыть не пытались?

— Зачем? Мы не хозяева.

— Зато мы тщимся быть, — Барба улыбнулась офицеру и попросила Олли:

— Разберись с этим. Снаружи ничего подозрительного не торчит, даже ручки. Лысо, как бритая коленка.

Олли подошла, пощупала с пристрастием:

— Задачка для кретина, как говаривал па Рауди маме Орихалхо. Если нет выпуклостей — поищем впуклости.

Пальцы её пробежались по не такому уж и ровному полю, ощупывая и кое-где надавливая.

— Так. По краям пригнано стык в стык, косяки и петли не выступают, направляющих борозд не видать. На вперед-назад, ни вправо-влево не колыхается.

— Балансир? — отозвалась Барба.

— Ага, качели. Неравновесные — одно плечо куда больше другого. На продольной оси. И вроде не заперты. Хотя…

Олавирхо надавила плечом на еле заметную оспину в древней бронзе, поднатужилась — и вдавила внутрь большую часть полотна. Меньшее плечо рычага выперло наружу — со стороны могло показаться, что дверца устроена так же, как все обычные.

Изнутри хлынул свет — смутное подобие дневного.

— Ось вроде как даже внутренняя, — подытожила Олавирхо, заглядывая в широкую щель.