– Дела у него на тройку с минусом, – вмешался Тимур. – А что это за птичка невеличка?

– Он у них квартиру снимает, тут, рядом, – вставил Гриша заискивающе.

Аслан протянул руку и погладил Леночку по голове. Я заметил, что она испуганно дернула плечами.

– Хорошая девочка, – произнес Аслан. У него была тяжелая рука, с золотыми перстнями.

– Ладно, Лена, иди в школу, – сказал я. – Мне сейчас некогда.

Она посмотрела на меня растерянно, потому что я никогда не говорил с ней так резко, но послушалась. А когда шла, несколько раз оглянулась на меня. И мы все тоже смотрели ей вслед, словно у нас других дел не было.

– У них дети беленькие, а у нас черненькие, – сказал Аслан, как бы рассуждая вслух. – Солнце жжет одинаково, но кого закаляет, а кого обжигает. Забавно.

– Ты о чем? – спросил Тимур.

Аслан посмотрел на него и вздохнул.

– Ну, значит, договорились, – повернулся он к нам с Гришей. – Через неделю. Палатку закройте, пока Тимур товар не привезет. Тебя, Леша, подбросить до училища?

– Подбрось, – согласился я.

Что мне еще тут оставалось делать? Слушать Гришино нытье? Я почти на сто процентов был уверен, что никакого ограбления не было. А если не так, то какого хрена он вообще впустил их в палатку? И все равно можно было бы отбиться. Если бы я там был. Никто не станет стрелять в продавцов в центре Москвы. Это можно только по народу, из автоматов. А если это сам Гриша придумал, то ловко, ничего не скажешь. Попробуй теперь докажи. Сам виноват, знал же, что он из себя представляет. Нет, ничего, думал я, трясясь в машине между Аслановыми охранниками, все нормально. За такую ночь и миллиона не жалко. Весь вопрос: где его откопать? Я стал соображать, но мысли тоже тряслись между Полиной и Асланом, а попутного решения не находилось. Только одно: обратиться к Володе, брату. Там, в Твери, куда мы все собирались через день.

В училище я сел на заднюю парту и, положив под голову сумку, заснул. Ничего мне не снилось и ничего я не слышал, кроме монотонной бубниловки преподавателей. А растолкал меня Димыч.

– Кончай дрыхнуть, – сказал он. – Ты уже пятый час спишь. Тяжелая ночь была?

– Легкая, – пробормотал я. – Димыч, где достать миллион?

– У меня есть сто способов, – с готовностью сообщил он. – Первый: печатаешь эти сто способов и продаешь кому нибудь ровно за миллион.

– Умолкни, – сказал я и пошел в спортивный зал, немного размяться.

Пока я мутузил и пинал боксерскую грушу, я вспомнил о толстяке в шляпе. А тут и сам Петр Степанович вышел из своей каморки и направился ко мне.

– Побольше серий, – сказал он. – Рука – нога – рука, и не спи. Противник не должен догадываться, какой удар нанесешь в следующую секунду, меняй тактику. И скорость, скорость.

А я и так молотил, как пропеллер. Он понаблюдал за мной еще некоторое время и недовольно поморщился.

– Нет, выпускать тебя еще рано. Только как мальчика для битья. – Это он меня подзадоривал, так я понял.

– Петр Степанович, а этот, который со мной вчера разговаривал, ваш друг?

– Знакомый. А что, надумал согласиться?

– Пока еще не решил.

– Смотри, бои там жестокие. Не с девушкой обниматься.

Я вытерся брошенным им полотенцем и кивнул:

– Само собой. Только от иной девушки получишь такой удар, которого и не ждешь вовсе.

В общем, поговорили мы еще немного, а потом я поехал в общежитие и поспал часа два. Прежде чем ехать в Сокольники на концерт рок группы «Кар Мэн», куда я пригласил и Полину.

Два билета у спекулянтов стоили уйму денег, но когда на тебе висит миллион, то о каких то тысячах уже не думаешь.