|
Сам видел такую передачу по телевизору, когда весь бывший пионерско комсомольский актив и оба ведущих навалились на одного бедного старомодного малого. Упрекали, как это ему не совестно сохранять чистоту? И не враг ли он народа в таком случае? Но тут я представил, что кто то так же начнет просвещать и сексуально экспериментировать с Леночкой, и у меня сжалось сердце, словно от предчувствия беды. И мне показалось, что беда, невидимая и страшная, окружает нас повсюду: меня, Леночку, Полину, родителей, в Твери и в Москве, на улице и в квартире, на лестничной клетке, прячется за балконной дверью, в экране телевизора, в ящике стола и в кармане пальто, и спасения от нее нет. Всех рано или поздно ждет смерть, но кто то еще не знает, что она уже стоит на пороге. Во благо или в наказание? Я смотрел на Полину, на ее прекрасное лицо с закрытыми глазами, а к горлу подкатывал какой то ком, будто в нем скопилась вселенская горечь, и мне почему то хотелось плакать.
5
Неприятности начались утром. Нет, из квартиры я выбрался благополучно, без шума, не наступив на кота. Но когда приехал в Останкино, то еще на подходе к палатке понял: что то не так. Около нее стояла машина Аслана, а сам Аслан, Тимур и еще пара ребят разговаривали у открытых дверей, а Гриша метался между ними. – Вот он, явился! – заорал напарник на меня. – Ты где шлялся? – Тихо, не базарь, – спокойно оборвал его Аслан. Он всегда спокоен. Даже если ему над головой из пулемета стрелять. – Ты почему ночью не дежурил? – Не мог, – сказал я. – Дело одно появилось. – Как не мог, какое дело? – теперь заорал Тимур. – Вот твое дело! – И он пнул по железной стенке. – Твое дело в палатке сидеть! – А что случилось? – Я повернулся к Аслану. Он смотрел себе под ноги и пожевывал сигарету. – Пришли ночью двое, приставили Грише пушку ко лбу, забрали товар, деньги и уехали. Сейчас подсчитали: на два миллиона. – Он быстро взглянул сначала на Гришу, потом на меня. – Так твой напарник говорит. Вот почему в каждой палатке я держу пару ребят. Чтобы не договорились между собой. – Да ты что, Аслан, меня до сих пор пот прошибает, я под дулом стоял! – запричитал Гриша и стал креститься левой рукой. У него даже слюна появилась в уголке рта. – Ты помнишь, что я тебе сказал, когда брал на работу? – спросил Аслан, обращаясь ко мне и не глядя на Гришины кривляния. – Что за товар отвечает продавец. Я кивнул. Конечно, я помнил: если налет серьезный и продавец пострадает, то он в половине или вообще чист. А если что уплывает по его вине, то возмещает все. Аслан снова внимательно посмотрел на Гришу и усмехнулся. – В общем, история темная, и разбирайтесь сами, – произнес он. – Но с вас обоих, ребята, по одному лимону, срок сами знаете какой – неделя. – А не вернете, счетчик включим, каждый день сумма будет удваиваться, – радостно сказал Тимур; его то эта ситуация только забавляла. – Аслан, скости немного, – вновь запричитал Гриша фальшивым голосом. – Где я тебе возьму? – Ты то найдешь, – усмехнулся Аслан. – А Алексей у брата попросит. – Потом он посмотрел на меня и добавил: – Извини, Алеша, но такие правила. Рад бы тебе помочь, но не могу. – Давай, давай, ищи бабки! – толкнул меня в бок Тимур. И тут я увидел, что к нам идет Леночка, вприпрыжку, с ранцем за спиной. Она всегда перед школой забегала ко мне, если я почему то задерживался. – Приветик! – крикнула она еще издали. – Как дела? – Ничего. – Я подождал, пока она подойдет ближе. Не хотелось бы мне, чтобы Аслан и другие видели ее. – Дела у него на тройку с минусом, – вмешался Тимур. |
