– А есть ли другие?

– Не знаю…

– Мама зачитывалась Тургеневым и назвала меня в честь его любимой женщины – Полины Виардо.

– А сейчас пойдут одни Анжелики.

– Тогда были другие времена.

– Времена всегда другие – это любимая присказка стариков; а я хочу построить большой дом – с мраморными колоннами, на берегу реки, собрать в нем своих родных и друзей, и чтобы время в нем остановилось навсегда. Чтобы никто не изменился, не умер и не стал хуже.

– А мне иногда почему то хочется умереть.

– Можно, я тебя поцелую?

– Да.

И я поцеловал ее. Губы у нее были мягкие и нежные, и каштановые волосы до плеч, и пронзительно синие глаза, и вообще, я впервые обнимал такую девушку, похожую на мечту.

Потом она спросила:

– Хочешь, я почитаю свои стихи?

Я кивнул, потому что еще не пришел в себя от поцелуя. Стихи у нее были слабые и смешные, как у всех девчонок. Что то вроде: «Вот ты ушел и вслед сказал: прощай! А за окном цветы и месяц май…» Я слушал и чуть не прыскал от смеха, еле сдерживался. Ну что за роковые страсти из девятнадцатого века?

Она все же заметила мое веселье и недовольно поморщилась:

– Я вижу, ты ни черта не понимаешь в поэзии. Ты, наверное, вообще недоразвитый.

– Конечно, – согласился я. – Я и алфавит то только до половины одолел.

– Наверное, в школе для ослов учился?

– Как ты угадала?

– По твоим ушам.

И я снова ее поцеловал. На этот раз без разрешения. Его и не имело смысла спрашивать. А когда мы, словно очумелые, отодвинулись друг от друга, я опрокинул термос, и он загремел на всю палатку.

– Дадите вы мне наконец поспать, голубки?! – заорал проснувшийся Гриша. – Житья от вас нет, чтоб вы провалились!

И мы со смехом провалились, вернее, убежали на свежий воздух. Наступил рассвет, комендантский час закончился, и по улице торопились первые прохожие. Я попробовал отыскать в хмуром сером небе исчезающие звезды. Но их не было. Не было и той утренней звезды, которая пропадает последней.

3

Мы договорились встретиться вечером. Она пригласила меня к себе в гости. Занятия в училище начинались в девять утра, но я все равно никогда не приходил к первой паре и по инерции завернул к старушке. Слава Богу, алкашей на этот раз не было – видеть их не могу. Наверное, стеклянные деньги собирали. Марья Никитична сидела около окошка, сложив на коленях руки, а Леночка собиралась в школу.

– Алеша пришел! – заверещала она радостно, повиснув у меня на плечах. Потом чмокнула меня в нос. И вдруг, отодвинув голову, посмотрела мне прямо в глаза и принюхалась.

– Ты чего нос морщишь?

– Так так… Да от тебя духами несет. Эге ге…

– Да это я решил попробовать подушиться.

– Ну ну… Духи то женские. – Она улыбнулась и отошла в сторону, искоса наблюдая за мной.

Все то она знает, откуда только?

– Держи лучше шоколад. – Я стал распаковывать сумку. Она посмотрела на «Марс», но не притронулась к нему.

– Не надо, – сказала она совершенно серьезно, тяжело вздохнув. – Ты все носишь и носишь, и можно подумать, что только за конфеты я с тобой дружу, а это не так.

– Глупости. – Я, честно говоря, был сражен ее искренностью. – Просто хочу сделать тебе приятное. А когда ты вырастешь… и победишь на конкурсе «мисс Мира», то мне чего нибудь купишь. «Мерседес».

– Ну хорошо, – милостиво согласилась она, беря шоколадку. – Только я не хочу быть «мисс Мира». Я буду знаешь кем?

Она притянула мою голову обеими руками и шепнула, а я повалился на пол от смеха.