Она притянула мою голову обеими руками и шепнула, а я повалился на пол от смеха. «Кошачьим парикмахером» – вот о чем она мечтала! Она смотрела на меня немного обиженно, а потом тоже засмеялась, не в силах удержаться. Даже Марья Никитична и та улыбнулась. Со стороны посмотреть – прямо счастливое семейство, и только. Потом мы все вместе позавтракали, и Леночка за столом без умолку трещала о своих школьных делишках, а я иногда застывал с поднятой вилкой, думая о Полине.

– Ты не слушаешь! – сказала Леночка.

– Почему? Слушаю. Скажи своему Шурке, что он получит по лбу, если будет драться.

– Ну ну… – сказала Леночка, хитро прищуриваясь. – Эге ге… Теперь я все понимаю.

– Что ты понимаешь?

– Что ты влюбился.

– Ерунда! – сказал я, чувствуя, что краснею. – Придет же такое в голову. Чушь и бред.

– Вовсе не чушь! Что же ты тогда покраснел?

– Просто так.

– Просто так не краснеют.

– А я краснею когда хочу, где хочу и сколько хочу. Могу вообще как помидор налиться.

– Ну и налейся. Наливайся, наливайся, я подожду.

– Леночка, ты в школу опоздаешь, – вмешалась Марья Никитична, спасая меня.

– Ну ладно! – строго сказала Леночка. – Поговорим в другой раз, а то мне некогда.

Вот бестия, подумал я, неужели она права? Да что мне в этой Полине? Ну красивая, конечно, привлекательная, можно с ума сойти при желании. А можно не сходить, так спокойнее.

Вообще то мне почему то не везет с девушками. Один раз я уже сошел с ума, там, в Твери, и влип. Мог загреметь на полную катушку. Но даже двух месяцев в тюрьме хватило по горло. Год назад это было. Я встречался с девушкой, Аней, наверное, самой красивой в Твери, доброй, умной и очень порядочной, нас даже звали «жених и невеста», я бы на ней женился, надо было только подождать года два. Но нас лучше бы сразу заковать в наручники, чтобы мы какую нибудь глупость, по мнению взрослых, не совершили. И то, что должно было произойти, произошло. На квартире моего приятеля, местного рок фаната. Любил ли я ее? Еще бы! Мог пойти за нее в огонь и воду. И пошел.

Как то раз вечером около ее дома слышу крики и по своей дурацкой привычке бросился разбираться. Смотрю: за кустами на пустыре два здоровенных жлоба навалились на девушку, один ей рот зажимает, а другой платье рвет. А девушкой этой была моя Аня. У меня в голове все помутилось.

Как я их месил – страшно рассказывать. Там уже народ прибежал с милицией, оттаскивали за уши.

Но самое интересное и гнусное началось потом. Сначала их посадили, завели дело, и все вроде бы пошло своим чередом. Но после их почему то отпустили, а через пару дней забрали меня – тепленького, прямо из постели. Все повернулось так, что это я пытался Аню изнасиловать, а они ее защищали. Я в камере чуть не рехнулся от этого идиотизма.

«Да спросите вы Аню!» – ору я следователю, а он спокойненько говорит: «Вот ее заявление». Новое. Где черным по белому подтверждается то, что говорят эти подонки. Я глазам своим не поверил. Это потом уже я узнал, что они ее запугали, обещали всю семью вырезать. Но тогда то мне было от этого не легче. Тогда я сник, как кисель, и думал только, чем бы мне свою башку размозжить, чтобы поганый этот мир больше не видеть. Тошно было. Не потому даже, что придется несколько лет в тюрьме провести, а из за предательства этого Аниного, чем бы оно ни оправдывалось.

Очухался я только в камере для малолеток, когда пришлось собраться с силами, иначе стерли бы в порошок. Нравы там такие же, как у взрослых, и бритвы, и заточки у кого надо имеются. Честно скажу, хоть дрался я там почти каждый день, но больше мне досталось: от всей стаи не отмахаешься. А потом родители мои вместе с братом бизнесменом поднапряглись и выкупили меня из тюрьмы, тем более что и Аня свое заявление назад забрала.