|
Христиан отвернулся. - Ну хорошо, - буркнул он и скомандовал: - По местам! Присмиревшие девушки молча проводили взглядом немецкие машины, которые пересекли площадь и выехали на дорогу, ведущую в Париж. Подъехав к коричневой, украшенной скульптурами громадной арке у ворот Сен-Дени, Христиан почувствовал разочарование. На просторной площади вокруг арки уже стояли десятки бронированных машин. Солдаты в серой форме, развалившись на асфальте, ели завтрак, приготовленный в полевых кухнях, точь-в-точь как в каком-нибудь провинциальном баварском городке перед парадом в день национального праздника. Христиан еще ни разу не был в Париже. Он мечтал в последний день войны первым проехать по историческим улицам в голове армии, вступающей в древнюю столицу врага. Лавируя среди слоняющихся солдат и составленных в козлы винтовок, машина подошла к арке, и Христиан знаком приказал следовавшему позади Гиммлеру остановиться. Это было условленное место встречи, здесь ему было приказано ожидать подхода своей роты. Христиан снял каску, глубоко вздохнул и потянулся. Его миссия закончилась. Брандт выпрыгнул из машины, прислонился к цоколю арки и принялся фотографировать солдат за едой. Даже в военной форме и с черной кожаной кобурой у пояса он выглядел, как конторщик в отпуске, делающий снимки для семейного альбома. У Брандта была своя теория о том, кого и почему нужно фотографировать. Из рядовых и унтер-офицеров он выбирал большей частью блондинов, самых красивых и самых юных. "Моя задача, - заявил он однажды Христиану, - сделать войну привлекательной для тех, кто остался в тылу". Его теория, видимо, имела успех, - во всяком случае, за свою работу он был представлен к офицерскому званию и постоянно получал похвалы от командования пропагандистскими частями в Берлине. Среди солдат робко бродили двое маленьких детей - единственные представители французского гражданского населения на улицах Парижа в этот день. Брандт подвел их к маленькому разведывательному автомобилю, на капоте которого Христиан чистил свой автомат. - Послушай, - обратился к нему Брандт, - сделай мне одолжение - снимись с этими детьми. - Попроси кого-нибудь другого, - отмахнулся Христиан. - Я не артист. - А я хочу прославить тебя. Нагнись и сделай вид, что даешь им сладости. - У меня нет сладостей, - ответил Христиан. Дети - мальчик и девочка лет пяти - стояли около машины и мрачно посматривали на Христиана печальными, глубоко запавшими черными глазенками. - Вот, возьми, - Брандт вытащил из кармана несколько шоколадок и вручил Христиану. - У хорошего солдата всегда должно найтись все, что нужно. Христиан вздохнул, отложил в сторону ствол автомата и нагнулся к двум хорошеньким оборвышам. - Прекрасные типы, - пробормотал Брандт, усаживаясь на корточки и поднося к глазам фотоаппарат. |
