-
Это очень мило с вашей...
"Ну и артист!" - снова подумал Майкл.
- Да перестаньте же! - побелев, крикнул Тони. - Элен, ради бога
перестаньте!
- Провожать нас не нужно, - продолжала мисс Буллар. - Мы знаем дорогу
через сад.
- Я должен объяснить, - дрожащим голосом заговорил Тони. - Так нельзя
обращаться с друзьями. - Он повернулся к Майклу, со смущенным видом
стоявшему около шеста, на который натягивают сетку для бадминтона. - Это
же уму непостижимо. Женщины, которых я знаю десять лет. Женщины, которых
до сих пор все считали благоразумными и интеллигентными... - Сестры
повернулись к Тони и встали перед ним. На их лицах застыло выражение
презрения и ненависти. - Это все война, проклятая война! - продолжал Тони.
- Элен, Рашель! Но я-то здесь при чем? Поймите же, что не я вхожу в Париж,
не я убиваю французов. Я американец, я люблю Францию и ненавижу Муссолини.
Я ваш друг!
- Мы не желаем разговаривать ни с вами, ни вообще с кем-либо из
итальянцев, - отрезала младшая мисс Буллар. Она взяла сестру под руку, и
обе - такие элегантные, в перчатках, в летних шляпках и в шуршащих платьях
из жесткого черного материала - отвесив легкий поклон остальным,
направились к воротам в конце сада.
На большом дереве шагах в пятидесяти отчаянно шумели вороны. Их
пронзительное, резкое карканье неприятно резало слух.
- Пошли, Тони, - предложил Майкл. - Я дам тебе чего-нибудь выпить.
Не говоря ни слова, сжав губы, Тони направился вслед за Майклом. Он все
еще крепко держал в руке свою соломенную шляпу с яркой лентой.
Майкл налил два бокала виски и молча подал один из них Тони. Разговор в
саду возобновился, и сквозь карканье ворон Майкл расслышал, как Морен с
искренним восхищением заметил: "Какой чудесный типаж! Они словно из
французского фильма двадцать пятого года!"
Задумчивый и печальный, по-прежнему не выпуская из руки свою жесткую
старомодную шляпу. Тони медленно тянул виски. Майклу захотелось подойти и
обнять его, как обнимали друг друга братья Тони, когда у них случались
какие-нибудь неприятности. Но Майкл не мог заставить себя сделать это. Он
включил радио и, пока прогревались лампы неприятно потрескивавшего
приемника, отпил большой глоток виски.
"...И у вас тоже могут быть очаровательные белоснежные ручки", -
послышался бархатный, вкрадчивый голос диктора. Но вот в приемнике что-то
щелкнуло, и другой голос, хрипловатый и чуть дребезжащий, заговорил: "Мы
только что получили следующее сообщение: официально объявлено, что немцы,
не встретив сопротивления, вошли в Париж. Разрушений в городе нет. Ждите
дальнейших сообщений на этой же волне".
Раздались мощные, почти лишенные мелодичности звуки так называемой
"легкой классической музыки", исполнявшейся на органе.
Тони опустился на стул и поставил бокал. Майкл не отрываясь смотрел на
приемник. |