|
Бенуа начал осматривать негров как искусный знаток. Он гнул им руки и ноги, чтобы удостовериться в гибкости членов, приказывал открывать рот, осматривал у них зубы, десны и небо. Открывал глаза, чтобы узнать, не слепы ли они; глядел нет ли у них какой-нибудь болезни на ногах, вередов, чирьев, ран, щупал живот и грудь. Одним словом, этот достойный человек осматривал негров, точно как барышники и цыгане смотрят лошадей на конной, чтобы открыть, нет ли в них какого-нибудь порока. В продолжение этого долгого и подробного осмотра капитан Бенуа иногда улыбался от удовольствия, даже два раза при виде сильных и здоровых людей он испустил легкий одобрительный свист. Напротив того, в другой раз он нахмурился, сделал недовольную гримасу и значительно покачал головой, заметив товар с изъяном. Однако ж, после некоторых размышлений, вероятно, насчет барыша, он сказал Ван-Гопу: "По рукам, кум!.. дело кончено!.. я беру товар!.. да и вам не будет худо!.." -- Гм!.. но, капитан, прежде чем уйти, потрудитесь взглянуть вот на этого молодца, которого царь Тароо дал мне за труды на водку. Это один из самых лучших негров на свете; посмотрите на него, он силен, как бык и высок как дуб. Но зато ужасно как упрям, так упрям, что царь Тароо, напрасно колотив его палками, чтобы заставить подняться на ноги и идти, вынужден был велеть принести сюда связанного как борова... вот он... смотрите. И он указал ему на негра, высокого и здорового, лежавшего на земле со связанными руками и ногами. -- Это, я думаю, -- продолжал Ван-Гоп, -- начальник неприятельского племени малых Намаков; он очень упрям, но пусть поживет недельки две на корабле и в колониях, так сделается тих как ягненок. Царь Тароо, который последовал за ними, напившись порядочно водки, подошел в это время к ним и так как вид его неприятеля возбудил в нем гнев и ненависть, то он начал жестоко ругать малого Намака и грозить ему. Но сей последний переносил все это с удивительным равнодушием, закрыв глаза и отвечая на его ругательства тихим и печальным пением. Это хладнокровие так раздразило царя Тароо, что он швырнул камнем в несчастного негра. Но так как он не попал в него, то хотел было снова начать, как вдруг Ван-Гоп взял его за руку и сказал ему чистым намакским языком: -- Тише, тише, царь, этот пленник теперь принадлежит мне, и вы испортите мой товар... поосторожнее, пожалуйста! Тароо продолжал ругаться и грозить, и посреди своего дикого рева чаще всего повторял слова Атарь Гюлль. -- Что за чертовщину он горланит тут? -- спросил Бенуа. -- Он называет его по имени, потому что этот негр называется, кажется, Атар-Гюлль. -- Право, смешное имя; первый котенок, который родится от Мими... это любимая кошка моей супруги, дядя Ван-Гоп... будет назван этим именем, как бишь его?.. -- Атар-Гюлль! -- Атар-Гюлль!.. право, странное имя! Ну, так что стоит у вас этот Атар-Гюлль? -- Только для вас и для супруги вашей, и по знакомству, извольте, уступлю вам его за пятьсот сорок франков. |
