-  Не молчу, - сказал Петер. - Я думаю. И я думаю, что надо не форсировать темп, а оставить так, как есть. Пусть будет видно, до какой степени измучены люди, что они еле стоят на ногах - но мост тем не менее построен. Как, Гуннар?

    -  Императору может не понравиться. Он не любит излишнего натурализма.

    -  Тогда дать им недельку отдохнуть, отоспаться, подкормиться - и переснять. Снять-то надо метров двести…

    -  Подкормиться… подкормиться… - пробормотал господин Мархель. - Пожалуй, да. Недельку, говоришь? Может, поменьше? Дня два-три?

    -  А куда торопиться? - спросил Петер. - Давай пока смонтируем остальное, а эти куски вклеим.

    -  Н-ну, давай… - как-то неуверенно сказал господин Мархель.

    С ним последнее время творилось что-то не совсем понятное - будто кончался завод его пружины, и в движениях и действия к стали возникать паузы и перебои. Не раз он принимал предложения Петера по поводу фильма и не раз уступал ему в спорах. Петер, каждый раз ожидавший упрямого сопротивления, терялся, когда вместо каменной стенки на его пути оказывалась труха, и не доводил дело до конца. Сейчас, почуяв слабину, он двинулся дальше.

    -  Да, Гуннар! Мы ведь забыли об одном деле - об одной сцене. Арест майора Вельта до сих пор не снят. А может получиться очень эффектно!

    -  Да-да, - согласился господин Мархель. - Надо снять. Сделай это, пожалуйста. Комендантских тебе дать?

    -  Не надо, - сказал Петер. - Ну их. Я саперов возьму.

    -  Хорошо, - согласился господин Мархель. - А вечером суд. Петер уже выходил, когда господин Мархель окликнул его:

    -  Подожди! Мы же не переснимали предателей - так за что же арестовывать майора?

    Петер нашелся сразу - вероятно, ответ был уже заготовлен и лежал под рукой, один из многих:

    -  Как за что? За гомосексуализм, конечно.

    -  А! Ну да, - вспомнил господин Мархель. - Конечно. Извини, склероз…

    Но арестовать майора не удалось: увидев вооруженных саперов и операторов, он понял, в чем дело, попытался бежать, потом открыл пальбу; саперы, разумеется, в долгу не остались…

    -  Ну вот, - недовольно сказал Петер. - Хоть бы морду целой оставили, что ли…

    -  Душу отвели, - сказал Козак, забрасывая автомат за спину. Выход нашли: Арманта, похожего фигурой на майора, одели

    в майорскую форму, и Петер снимал со спины, как его ведут в блиндаж, запирают за ним дверь и пломбируют ее, и два сапера с автоматами становятся на стражу; потом господин Мархель в полковничьем обличий прочел Арманту - Петер опять снимал со спины - приговор, согласно которому майор Вельт за поведение, позорящее честь офицерского мундира, приговаривался к пожизненному заключению и полному поражению в правах.

    -  Скомкали эпизод, - сказал с сожалением Петер. - Могло лучше получиться.

    -  Сойдет, - сказал господин Мархель. - Не будем отвлекать внимание зрителя на второстепенные сюжетные ответвления.

    Вечером этого дня Петера попытались убить. Он возвращался из павильона один, и вдруг перед ним вырос человек и скрипнул спет сзади, там тоже кто-то был, человек поднял руку и что-то сказал. Петер не расслышал, потому что, сделав обманное движение вправо, сам отклонился влево и повернулся боком, выстрел был глухой и мимо. Петер бросился в ноги стрелявшего, но тот успел выстрелить еще раз, и Петера обожгло вдоль спины, он сбил мазилу с ног, кто-то топтался рядом, Петер крепко держал своего противника за кисть с пистолетом, еще раз грохнул выстрел, потом из темноты мелькнул сапог - прямо в лицо, вспышка была поярче, чем от гранаты, но Петер выскользнул из-под этой вспышки, пистолет был уже в его руке, и он выстрелил по метнувшемуся еще раз сапогу, и тут вдруг стало легко, кто-то оторвал от него противника, потом ему терли снегом лицо и, кажется, Козак сказал: «Ну и уделали тебя!» И тут вдруг поплыло, и очнулся Петер уже в тепле.