-  Вляпался ты, Хесус, - сказала она. - Деньги-то успел положить в банк? - Он кивнул. - Да, ты никого больше не видел - из их компании?

    -  Из какой компании? Приехал этот… и мадридец, и все.

    -  Ну, хорошо. Я вот что думаю, что тебе очень опасно возвращаться домой без него. Ты пока не уезжай, мы с Бертом посоветуемся, как теперь быть. И со двора никуда не уходи, пожалуйста.

    Она вошла в дом, оставив бедного парня переваривать ее последние слова - насчет опасности. Дома у него была жена с тремя малыми детьми.

    Пришелец теперь сидел в кресле, прикрыв глаза. Рон расположился напротив, и по его позе было видно, что он включил Невредимку.

    -  Берт пошел готовить завтрак, - доложил Рон.

    Сибарит проклятый, подумала Амалия и, сдерживая себя, прошла на кухню. В этой ситуации она была старшей, что ей абсолютно ие нравилось. Она приказала, как могла, вежливо:

    -  Берт, пожалуйста, отведи его в дальнюю кладовку.

    Он не спросил - зачем. Включил Невредимку под курткой, медведем подступил к пленнику и молча поволок. Тот сначала брыкался, но в коридоре закряхтел, обмяк и даже как будто потерял сознание. Амалия взяла с печной приступки фонарик, вошла в кладовую; там было пусто - только несколько досок, оставшихся от ремонта.

    -  На пол его, сердечного…

    Берт выпустил парня, тот мягко повалился на земляной пол. С ужасом воззрился на этого верзилу с железными клещами вместо рук - вытаращенные глаза казались бельмами при свете фонарика.

    -  Теперь послушай, Марко, - сказала Амалия. - Кончай притворяться глухим, это не поможет. Сейчас мы запрем тебя здесь - как ты есть, с руками, скованными на спине. Оставим без воды, без ничего. Будем держать, пока не заговоришь или не сдохнешь. Дверь здесь прочная. Я вижу, до тебя это дошло. Хорошо. Нам надо знать, кто тебя послал, и ты нам это скажешь. Не рассчитывай, что тебя освободят твои приятели, с нами вам не тягаться. В Голландии…

    Она замолчала, потому что при этих словах он не удержался - прищурился. Выждав несколько секунд, Амалия заговорила снова:

    -  Ты знаешь, что было в Голландии, верно? Тогда можешь призадуматься и сообразить, что твоим приятелям будет крышка, если они сюда явятся. И тебе будет крышка, потому что свидетели нам без надобности. Подумай, хорошенько подумай, Марко. Все. Пока - все.

    Он сидел неподвижно, привалясь спиной к стене и закрыв глаза. Амалия перевела фонарик на дверь и вышла; Берт - за ней. Наложил замочную навеску, поискал в соседней кладовой болт, засунул его в проушину и молчком, угрюмо, затопал на кухню. Амалия спросила:

    -  Послушай, что делать с Хесусом?

    -  А, черт… Пусть убирается.

    -  Они же его убьют. Или запытают.

    -  А мне плевать, - сказал Умник. - Сам виноват, идиот. Он был прав, но Амалия все-таки возразила.

    -  Жаль его, парень-то ничего, хороший. И семейный.

    Она сама не имела представления, как поступить - спрятать его здесь, так ведь он наверняка не согласится, а силой удерживать… Вот вляпался, бедолага… С такими мыслями она и вышла во двор. Хесус что-то перебирал в кузове своей машины, покачивая головой.

    -  Езжай домой, - сказала Амалия. - И послушай, советую тебе сегодня же уехать куда-нибудь, вместе с семьей. Вернется этот Мадридец… он плохой человек, можешь мне поверить. Спрячься к кому-нибудь, слышишь, Хесус то?

    -  Такой важный господин… - пробормотал зеленщик.