-  Лентини, - сказала Амалия. - Он не затем приехал, чтобы выжидать, как кошка у мышиной норы.

    Берт поднял голову, уставил на Амалию бычьи свои глаза.

    -  Предлагаешь оставаться и ждать атаки?

    -  Предлагаю ждать разведчиков.

    Глаза просветлели. Берт протянул руку через стол и погладил ее по голове.

    -  Во, я думал, скажешь ты это или нет? Умничка! У них же это стереотип, они должны разведать обстановку, а? Лады… Как ты мыслишь поступить с разведчиками?

    -  Расспросить, - мягко произнесла Амалия. - Наручники у нас есть.

    Когда она их покупала, Рон - эта Валаамова ослица, - помнится, ошарашил ее вопросом: «Для секса берешь?»

    Умник теперь ухмылялся и смотрел на нее с живейшим удовольствием. Налюбовавшись, провозгласил:

    -  Не-ет, Ронни, я ей верю! У нее чутье. Как она нас у Марты отследила, а?

    -  Молчи, сглазишь, - сказала Амалия.

    -  Когда, ты думаешь, они появятся? - с некоторым даже почтением спросил Берт.

    -  Я не знаю, когда прибыл Лентини. И не знаю его почерка. Но думаю, в течение пяти-шести дней он пожелает иметь результат.

    Прошло два дня - неполных. Через день после возвращения Амалии, ранним утром, когда солнце еще не заглянуло в ущелье, загудел сигнал телекамеры, поставленной у въезда. Амалия натянула брюки - с Невредимкой, привешенной к ремню, - крикнула мужикам, чтобы пока сидели в укрытии, и выскочила наверх, к окну.

    По ущелью, сопровождаемый жидким хвостом пыли, ехал пикап Хесуса. Вроде бы, в кабине сидели двое. Амалия скатилась вниз, подхватила переговорник, доложила, что это Хесус, и перебежала к белому камню, отмечающему край колпака. Вышла за границу защитного поля и сказала в переговорник: «Когда помашу рукой, снимешь колпак». Берт ответил: «Заметано».

    Грузовичок приближался; теперь было ясно видно, что в кабине рядом с Хесусом сидит еще кто-то. Мужчина. Темноволосый, в джинсовой куртке - здесь все носили джин-су, - с платком на шее.

    -  Как поживаешь, женщина? - прокричал Хесус, выходя из машины.

    Второй тоже вылез - улыбаясь и кивая, как заведенный.

    -  Это мой брат, двоюродный брат, - объяснил зеленщик. - Глухонемой, бедняга. Приехал ко мне из Бильбао отожраться, бездельник! - Он захохотал.

    Хесус был весельчак. Пожалуй, сегодня он смеялся малость искусственно.

    Двоюродный брат был крепкий мужичок лет тридцати, с густыми сросшимися бровями, отдаленно похожий на Хесуса. Зубы очень белые - он все улыбался, рассматривая Амалию с откровенным, жадным любопытством.

    "Если играет, то хорошо, - отметила Амалия. - Увидишь в глуши этакую бабенку - поневоле глаза вытаращишь… Но слишком уж откровенно он таращится для испанского парня, сдается мне… Обыскать бы тебя», - подумала она и спросила:

    -  Привез все, что надо? Мы не ждали тебя сегодня.

    -  Завтра поеду с ним в Бильбао, - объяснил Хесус. - На целых три дня! - Он опять захохотал. - Поедем разгружаться, англичанка? Сегодня он будет пыхтеть, а я пока выпью винца, если поднесешь!

    -  Давай, подъезжай.

    Мужчины забрались в пикап. Амалия помахала Берту и пошла к дому - неторопливо, чтобы там успели снять поле. Древняя машина Хесуса ползла следом, ревела, как реактивный самолет, и, обходя дом, Амалия без опаски переговорила с Бертом - убедилась, что он слышал разговор насчет глухонемого брата.