|
Диспетчеров и секретаршей Андрея Панова, — главы фирмы работала Светлана Евгеньевна — бывший распространитель газеты «День», и сам Панов, оказалось был молодой человек начинавший свою деятельность бизнесмена в газете «День», в качестве распространителя. В походе в «Логос — М» мы с Рабко преуспели больше чем рассчитывали. Мы рассчитывали лишь показать копию макета Светлане Евгеньевне и получить от неё телефоны распространителей. Однако, когда я сидел в секретарской комнате беседуя со Светланой Евгеньевной, меня узнал партнёр Андрея Панова, заинтересовался макетом, и потащил меня в кабинет к Панову. Дело кончилось тем, что «Логос — М» захотел взять у нас весь тираж, все 5 тысяч экземпляров на распространение, это была победа. В такой, более или менее удачливой атмосфере появился на свет первый номер газеты «Лимонка». Со всеми затяжками и отлагательствами всё же 28 ноября 1994 года номер был вывезен мною и Шлыковым из Твери и ночью сдан в один из дворов на Площади Восстания, там где поворот к метро «Баррикадная» там тогда помещался склад фирмы «Логос — М». К утру я привёз пачку газет в наш штаб в «Советской России». Мы там сидели, радовались, ухмылялись. В первом номере была статья Дугина «Старые и Новые», моя «Лимонка в Проханова», интервью с Егором Летовым. Учредителем газеты был обозначен Рабко, главным редактором — я, макетистом Костя Чувашев. Нас пришли поздравлять Анпилов, фото — кор «Правды» Майя Скупихина, по-моему кто-то из газеты «Аль — Кодс» (они снимали помещение у Чикина). В связи с этим весьма скромным юбилейным шумом нам тотчас передали, что Чикин вне себя от ярости. Казалось бы: Вы оппозиция и мы оппозиция, мы — радикалы, появилась газета, — союзник в борьбе с Системой. Целые анфилады комнат находились во владении главного редактора «Советской России». Рядом с лифтами был огромный холл в котором в одном, разгородив его, можно было разместить целую редакцию газеты, ей Богу! В помещении такого размера помещалась газета «Новое Русское Слово» в Нью-Йорке, где я работал в 1975 году. У самого Чикина был кабинет в котором можно было расположить всю редакцию. А он злопыхал что в одной из 20 или 30 комнат у него сидят радикалы и делают свою газету. По меньшей мере он был неблагодарен! Посоветовавшись, мы решили стать невидимыми. Мы стали ходить через помещение полиграфкомбината, не через ментов, сидевших у главного входа, но сбоку: там сидели строгие старикашки — вахтёры. Дело впрочем было не в ментах или старикашках — вахтёрах. Заходя со стороны полиграфкомбината мы не могли встретить в одном лифте или на лестнице самого Чикина, да и большинство сотрудников «Советской России» ходили через главный вход. Помню унизительное чувство с каким я пробирался в некогда «свою» газету. И довольно горькое чувство обиды лично на Валентина Чикина «старого патриция» как я его называл в лучшие времена. Партийная дисциплина и лично нехороший характер толкали его на поведение хозяина коммуналки. На лестницу (это был мощный полиграфический комбинат администрация не приминула отторгнуть его от газет, тогда ведь была эра приватизации ) выходили покурить и сотрудники полиграфкомбината и сотрудники «Савраски», помню что пытался проскочить побыстрее мимо. На самом деле это им следовало проскакивать и стесняться. Я остался на прежних политических позициях, никого не сдал, ничем не поступился. КПРФ же, чьим органом стала «Савраска» всё более скатывалась в соглашательство и в серый бесцельный парламентаризм. Если до выборов 1993 года «Савраска « была некоторое время органом всей оппозиции, то после выборов она сознательно превратилась в орган КПРФ. Надо сказать, что некоторые мои статьи «Савраска» не печатала уже в 1992 году, статью опускающую Руцкого, доказывающую что он бесталанный дурень — офицер я послал Чикину летом 1993 года, мне тогда сообщили что сейчас не время для появления такой статьи. |
