|
Теперь она графиня Дерби и пользуется всеобщим уважением. Так что, повторяю, мы не первые, уже есть прецеденты. Розалинда грустно улыбнулась: – Мисс Фаррен, видимо, была лучшей актрисой, чем я. Может быть, это дало ей преимущество в глазах света. – Значение имеет то, что ты собой представляешь, а не то, где ты играла. – На мгновение он задумался. – Поскольку слуги уже знают о нашем браке, это означает, что новость дошла и до бомонда. Поэтому сегодня же вечером ты предстанешь перед знатными лондонцами. Днем мы можем поехать к модистке, но ей понадобится по крайней мере пара дней, чтобы сшить тебе новые платья. Посмотрим, не найдется ли у Кэтрин чего нибудь подходящего. – Он взял Розалинду за руку и вывел из гостиной. – Что ты задумал? – опасливо спросила она. – Майкл и его жена пользуются этим домом как своим собственным, и Кэтрин хранит почти все свои вечерние платья здесь, потому что в Уэльсе они ей не нужны. – Он оценивающе посмотрел на нее. – Ты чуточку повыше, но фигуры у вас, пожалуй, почти одинаковые. – Одно из ее платьев наверняка подойдет тебе. Розалинда остановилась как вкопанная. – Я не могу без разрешения надевать одежду, принадлежащую другой женщине. Это наверняка восстановит против меня не только мою невестку, но и ее мужа. – Кэтрин ничуть не обидится. Уверяю тебя. Розалинда только фыркнула: – Такое может сказать лишь мужчина. Мы с Джессикой пятнадцать лет жили вместе, и все же я не решилась бы взять какое нибудь ее платье без разрешения. – Кэтрин не Джессика, – весело сказал он. – Пошли посмотрим, что там у нее есть. Розалинда, не сопротивляясь, позволила отвести себя в апартаменты брата Стивена: она надеялась, что там не найдется ничего для нее подходящего, а спорить с мужчиной, который не понимает женского характера, по ее мнению, было бесполезно. Комнаты, занимаемые Майклом и Кэтрин, были столь же великолепны, как и герцогские покои. Розалинда вошла туда с неспокойной душой, ожидая, что вот вот перед ней предстанет человек, который «видит за тысячу ярдов», как говорили о Майкле. Но в апартаментах было тихо, зачехленная голландским полотном мебель, казалось, ждала, когда вернутся здешние хозяева. Стивен провел ее в будуар, с двух сторон которого помещались большие гардеробы. Он открыл двери одного из них. – Как тебе это нравится? У Розалинды широко открылись глаза. На сцене ей приходилось носить все, начиная от жалких обносков и кончая купленными но случаю аристократическими платьями, перешитыми в театральные костюмы. Но ей никогда не приходилось видеть такого множества роскошных платьев. Картинка была великолепная. Мерцающие шелка, мягкий лоснящийся бархат, целые каскады затейливых кружев. У леди Майкл был поистине замечательный вкус. Подавляя желание потрогать ткань платьев, она сказала: – Очевидно, у леди Майкл темные волосы. Это неподходящие для меня цвета. – В каком то смысле ты права, она твоя противоположность: брюнетка с необычными сине зелеными глазами, – согласился он. – Но тут должно быть несколько платьев, которые вполне подойдут и тебе. – Оглядев ряды платьев, он снял с плечиков шелковое вечернее платье, которое отливало каким то редким оттенком голубизны. – Например, вот это. Приложив к ней платье, он повернул ее лицом к большому зеркалу. Она глотнула воздух. Стивен потрясающе хорошо разбирается в цветах. Сине зеленая ткань замечательно подходила к ее светлым волосам и светлому лицу. – Платье чудесное, но, возможно, оно окажется мне узким, – слабо возразила она. – Я ведь довольно полная. Он усмехнулся: – У тебя превосходная фигура. Как и у Кэтрин. Примерь это платье. Она все еще колебалась: – С моей стороны это было бы просто бесцеремонно. Он покачал головой. |
