- Констанция!

    - Д'Артаньян!

    Пылкий лазутчик едва не сгреб свою возлюбленную в охапку, однако сдержался и, поклонившись, предложил:

    - Позвольте проводить вас до дому, мадам?

    - С радостью, сударь! - улыбнулась госпожа Бонасье, беря его под руку.

    - Сначала о главном, звезда моя: нам действительно нужно опасаться некоего мужчину, который крадется за вами всякий раз, когда вы идете из Лувра домой? - осведомился псевдогасконец.

    - Ну что вы, д'Артаньян! - рассмеялась Констанция. - Что вы! Нет никакого мужчины! Это же просто уловка, чтобы встретиться с вами, дорогой мой!

    - Вы прелесть, Констанция! Вы прелесть! - рассмеялся в ответ разведчик.

    Д'Артаньян занял наблюдательный пост неподалеку от служебного входа, располагавшегося на улице Эшель, еще в половине девятого и пристально всматривался в прохожих, чтобы заранее выделить из их потока того, кто мог претендовать на роль соглядатая. Хотя он и был почти уверен, что жалобы на преследователя не более чем хитрая уловка королевской кастелянши, но выработанная еще в России и окрепшая здесь, в Париже, в логове врага, привычка проверять все варианты, заставила его тщательно присматриваться ко всем подозрительным личностям. Как оказалось - без надобности. В пять минут десятого крупненькая фигурка госпожи Бонасье показалась на пороге Лувра, и они, рука об руку, неторопливо направились в сторону улицы Могильщиков…

    - Констанция, дорогая, так мы действительно идем домой?! - воскликнул д'Артаньян.

    - А вам это неприятно? - лукаво улыбнувшись, спросила она.

    - Я боготворю каждое мгновение, проведенное подле вас, но неужели все, на что я могу претендовать, это просто проводить вас до дому?!

    - А вам бы хотелось большего, шевалье? - рассмеялась госпожа Бонасье.

    - О! Много большего, звезда моя! Много большего!

    - Ну что ж, если есть желание - нет ничего невозможного! Предоставьте сегодняшнюю ночь господину Бонасье, чтобы он был покоен на мой счет, а послезавтра…

    - Послезавтра?

    - Послезавтра я с лихвой отплачу вам и за сегодняшнюю ночь, и за все остальное!

    - Ах! - вскричал д'Артаньян, чувствуя, что сердце его готово выскочить из груди. - Послезавтра!

    И они еще плотнее прижались друг к другу, шагая сквозь теплые, летние парижские сумерки.

    Увлеченные этими таинственными, невесомыми сумерками, своими чувствами, своей беседой и более всего - друг другом, молодые люди за всю дорогу так ни разу и не обернулись.

    И, прибавим, совершенно напрасно, ибо от самого Лувра и до самой улицы Могильщиков, грамотно и профессионально маскируясь в сгущающейся темноте, за ними следовал невысокий, плотно закутанный в черный плащ мужчина. Он следил за влюбленными, пока они не остановились возле двери дома Бонасье, так и оставшись не замеченным ни кастеляншей ее королевского величества, ни агентом русской антиразведки.

    - Итак… - прошептал д'Артаньян, когда его бесценному сокровищу осталось лишь перешагнуть порог и затворить за собой дверь.

    - Итак, послезавтра, в десять часов вечера в Сен-Клу, против павильона, примыкающего к дому господина д'Эстре, - так же шепотом ответила она, подавшись к нему.

    На мгновение прикоснувшись устами к губам псевдогасконца, Констанция ловко захлопнула дверь перед самым его носом, оставив д'Артаньяна ослепленным ее прощальной улыбкой, сладкой как глоток свежего липового меда, и опьяненным ароматом ее духов, дурманящих как выдержанное шампанское.