- Так, господин капитан, - ответил Атос. - Но гвардейцы кардинала день ото дня становятся все наглее и наглее. Они уже практически выжили нас с рынка Пре-о-Клерк [3] …

    - Извольте прекратить эти сопли, сударь! - Господин капитан грохнул кулаком по столу. - Людям, которые не в состоянии отстоять свое место под солнцем, нечего делать в королевской гвардии, равно как и нечего цеплять шпаги! Ступайте, господа! Ступайте и не тревожьте меня более!

    Униженные и оскорбленные, не имеющие, видимо, более ничего сказать, Атос и Арамис поклонились своему командиру, надели шляпы и, дружно развернувшись, вышли прочь.

    Дверь захлопнулась, и д'Артаньян, сидевший в своем кресле ни жив ни мертв, смог наконец-то перевести дух. Как тон, так и содержание яростной перепалки капитана со своими подчиненными произвели на него самое угнетающее впечатление, заставив иначе взглянуть на «дорогого дядюшку де Тревиля».

    Но так или иначе, а нужно было приводить в исполнение свой план. С этой мыслью молодой дворянин поднялся из кресла и, восстановив этот самый план в голове, пролепетал, обращаясь к капитану мушкетеров, уткнувшемуся после ухода Атоса и Арамиса в какие-то бумаги на своем столе:

    - Д-д-дядюшка…

    - Денег нет! - не поднимая головы, отрезал «дядюшка де Тревиль».

    - Д-дорогой дядюшка… - сделал еще одну попытку д'Артаньян.

    - Я же на чистом французском языке сказал: нет денег! - повторил капитан.

    - Да что вы все - деньги да деньги! - возмутился д'Артаньян. - Я к вам совсем не по этому вопросу!

    - Не по этому? - удивился капитан, оторвавшись наконец от бумаг. - А по какому же тогда? И вообще, вы кто, юноша? Как вы здесь оказались и что, черт возьми, вам от меня нужно?!

    - Дорогой… - заново начал д'Артаньян, довольный установленным контактом, но капитан строго перебил его:

    - Давайте-ка договоримся так, молодой человек: во-первых - я вам не дядюшка. Во-вторых - я вам не дорогой. Ну и в-третьих - вы мне не милая! Договорились?

    - Договорились, господин капитан, - промямлил д'Артаньян, чувствуя, что план его, похоже, летит ко всем чертям.

    - Вот и чудненько! - кивнул де Тревиль. - А теперь извольте отрекомендоваться!

    - Чего изволить? - спросил д'Артаньян, просто не понявший последнего слова.

    - Отрекомендоваться, молодой человек! Отрекомендоваться! - начал терять терпение капитан. - Чей вы сын?

    - Чей сын? - окончательно потерялся юноша, недоумевая то ли от простоты, то ли от коварства вопроса. - Ну как - чей сын? Ну… мм… мамкин и п-папкин, разумеется!

    - Замечательно! Значит, мамкин и папкин? - уточнил де Тревиль. - Великолепно! Ну а фамилия у мамки и папки есть?

    - Есть, господин капитан! Конечно же есть! - воскликнул молодой человек. - Д'Артаньяны мы!

    - Д'Артаньяны?! - поразился капитан. - Черт возьми! Уж не сын ли вы моего старинного боевого товарища д'Артаньяна из Гаскони?

    - Именно так! - ответил разведчик, обретая почву под ногами.

    - Сын? - переспросил де Тревиль. - Но мне всегда казалось, что у него две дочери…

    - О Катрин! О Марго! - Д'Артаньян наполнил свой взор нежным светом братской любви. - Мои милые сестрички! - прибавил он, смахнув с ресниц невидимую миру слезинку.