- Сын? - переспросил де Тревиль. - Но мне всегда казалось, что у него две дочери…

    - О Катрин! О Марго! - Д'Артаньян наполнил свой взор нежным светом братской любви. - Мои милые сестрички! - прибавил он, смахнув с ресниц невидимую миру слезинку.

    Само собой разумеется, подобный вариант развития событий был предусмотрен, многократно отработан, и ответ сам собой скользнул на язык, едва прозвучал вопрос.

    - А, так у вас две сестры? - уточнил де Тревиль.

    - Именно так, господин капитан! Именно так! Мои милые Катрин и Марго! Они старше меня на несколько лет, и матушка хотела поставить на них точку, но мой неугомонный старикан все тормошил и тормошил ее: «Давай-ка, мать, еще один заход сделаем! Бог троицу любит! Может, хоть с третьего раза у нас все как надо получится и родится наследник фамилии, а не очередная бесполезная юбка!» Ну вот и получилось! - закончил д'Артаньян свою речь.

    - В смысле - получился? - поправил его капитан. - Получился наследник, то есть вы?

    - Так точно, господин капитан!

    Де Тревиль между тем вышел из-за стола и подошел к молодому дворянину, придирчиво оглядывая его с головы до ног.

    - Одно лицо, - вымолвил он наконец.

    - Простите, сударь? - не понял д'Артаньян.

    - Я говорю - одно лишь лицо и выбивается из общей картины! - ответил капитан. - В остальном же вы вылитый д'Артаньян! Такой, каким я знал его тридцать с лишним лет назад! Фигура! Стать! Акцент! Ай, дарагой, какой же пириятный у тебе акцент, да! - восхитился он. - Едва услыхал - как будто снова на родине, в Гаскони, очутился! А вот лицом на отца вы совершенно непохожи, - прибавил де Тревиль.

    - Это верно, сударь. Сразу видать, что у вас глаз - алмаз! Все говорят, что лицом я пошел в мать.

    - Да? Ну не знаю, не знаю, - сказал де Тревиль, явно купившийся на лесть относительно глаза и алмаза. - Матушки вашей я, к сожалению, не знаю.

    И не узнаешь никогда, фраер ты парижский, подумал шевалье д'Артаньян, но вслух ничего не сказал, ожидая продолжения от самого капитана.

    - Ваш почитаемый батюшка конечно же снабдил вас рекомендательными письмами, друг мой? - не обманул его ожиданий де Тревиль.

    - Разумеется, господин капитан! - ответил ему взаимностью д'Артаньян. - Но, - прибавил он, изображая давно подготовленное и тщательно отрепетированное возмущение, - в городе Менг, в гостинице, где я остановился на постой, их у меня украли!

    - Украли?

    - Именно так, господин капитан! Подло и коварно похитили! - Д'Артаньян врал без малейшей опаски: этот ход был подготовлен им заранее.

    В Менге перед самым отъездом из «Вольного мельника» он закатил грандиозный скандал, уверяя, что у него украли рекомендательные письма, заключавшие, в себе его светлое гвардейское будущее. Запугав достопочтенного мэтра Давида гневом самого короля, он заставил трактирщика перетряхнуть всю прислугу на предмет похищенных бумаг. Когда же вожделенные письма не обнаружились ни в карманах повара, ни в сапогах мальчишки-конюшего, ни под подолом посудомойки, хозяин «Мельника» и его гость сошлись на том, что их присвоил некий дворянин, заглядывавший в трактир пропустить стаканчик вина, пока там сидел д'Артаньян. Мэтра Давида такой вариант исключительно устроил, а шевалье д'Артаньяна устроил вдвойне, принимая во внимание изначальное отсутствие подобных писем в природе. Подробно выспросив, в какую сторону направился злокозненный дворянин, д'Артаньян бросился за ним в погоню, пребывая в полной уверенности, что поднятый на уши персонал гостиницы не скоро теперь его позабудет…

    И потому вел себя как человек абсолютно уверенный в своих тылах.