Но небо безмолвствовало, и только водка, покидавшая штоф, таинственно побулькивала в узком его горлышке.

    - Ладно, други! - Боярин вздохнул, поднимая свою стопку. - Видимо, Господу угодно, чтобы мы сами пришли к пониманию этого!

    - Ну, - сказал Данила Петрович, следуя его примеру, - за понимание!

    Стопки воссоединились на секунду, игриво цокнув гранеными бочками, а потом разлетелись в стороны.

    Отдышавшись и закусив, воевода вновь обратился к Афанасию Максимычу:

    - Там еще вроде про поле что-то было?

    - Точно подметил, - кивнул боярин. - Это она тоже очень часто повторяет: «на поле он», «на поле он». Но вот кто «он» и на каком «поле»? - Он недоуменно пожал плечами, капитулируя перед загадкой.

    - Мы предполагаем, - вмешался Игнатий Корнеич, - что речь идет о некой грандиозной битве, которая разыграется на каком-то поле, а «он» - это некий французский полководец, который нанесет сокрушительное поражение русской армии. Но это все… предположения, и не более…

    - Вот именно! - подтвердил Афанасий Максимыч. - Предположения. Нам неизвестно: ни что это за полководец, ни где находится это поле - может, близ моих подмосковных можайских имений, а может, и в самой Франции!

    - Афанасий Максимыч! Батюшка! - воскликнул Шурик, вскакивая на ноги и не обращая внимания на воеводу, жестом велевшего ему опуститься обратно на табурет. - Да я жизни не пожалею, чтобы узнать, кто этот злодей, что на Россию покуситься вознамерился, где это поле и, главное, что такое «оперативно-тактические группировки российских войск»!

    Боярин махнул рукой, приказав угомониться Даниле Петровичу, а потом посмотрел на Шурика и спросил:

    - Значит, говоришь, жизни не пожалеешь?

    Сквозь узкие оконца в келью начали проникать первые серые, едва приметные сумерки, и лишь острый юношеский взгляд Шурика позволил ему рассмотреть, как изменился боярин за эту ночь. Он словно постарел лет на…

    - Это хорошо, хлопчик, что ты жизни не пожалеешь, - усмехнулся Афанасий Максимыч, - потому как именно о жизни-то твоей речь сейчас и пойдет…

    Глава 3

    КУРС МОЛОДОГО РАТОБОРЦА

    Подойдя к монастырской ограде, д'Артаньян остановился и сверился с часами. Большая стрелка вплотную приблизилась к цифре двенадцать.

    Псевдогасконец вздохнул и огляделся по сторонам…

    Готовясь к встрече с господином Атосом, он погулял по набережной Сены, поплевал с мостов в ее грязноватые волны, пытаясь тем самым хоть как-то насолить французам и соответственно хоть как-то поднять настроение себе. Удалось ли ему первое, так и осталось для юноши загадкой, а вот со вторым точно вышел промах - настроение не хотело подниматься ни в какую. Час спустя он справился у проезжего торговца (связываться с дворянами ему больше не хотелось) о монастыре Дешо и двинул в указанном направлении.

    Д'Артаньян шел по улицам французской столицы, щедро залитым полуденным солнцем, и размышлял о том, что даже оно не в силах придать этому мрачному и угрюмому городу хоть каплю теплоты.

    Действительно, лица прохожих были серыми и неприветливыми. Ущелья улиц, стиснутые отвесными кручами домов, были узкими, тесными, извилистыми и очень грязными, а сами дома - унылыми, тяжеловесными и однообразными. Их стены заслоняли почти все небо, отчего на мостовых и тротуарах царил тяжелый сумрак, а там, где оно все же было видно, в него колкими шипами вонзались острые шпили многочисленных соборов и церквей, как будто прокалывавших, терзавших небосвод, вместо того чтобы украшать его подобно шатровым куполам русских храмов.