Но суд приговорил его как колдуна к сожжению на костре. Уж очень огорчил сей злодей Государя нахальными угрозами насчет небесной сферы. Государь конечно не поверил, а в душе все ж некоторые сомнения оставались: а вдруг и впрямь рухнет? Но Бог миловал, все обошлось.
И все же правы остались те, кто утверждал: Рокентин знается с нечистой силой. Толпы народа, жаждавшие собственными очами зреть справедливый акт правосудия, уже приперлись на Троицкую площадь. И вот когда под позорным столбом палач сложил костер и добавил в необходимой пропорции, проверенной практикой, серы — чтоб гнусным в ноздрю шибало, вдруг в ясном небе показался в форме яйца странный предмет. Тот предмет остановился над площадью, как раз против солнца, чтоб разглядеть его нехорошую сущность было нельзя.
Рокентин, уже привязанный к столбу, стал творить молитву. Все сразу же поняли: молитва сия дьявольская. Глупые людишки, давя друг друга, начали разбегаться. Умные же советовали Государю казнь отменить, дабы с посланником ада рук не пачкать, а сослать его или в рудники, или — что ещё страшней — в латинские окаянные страны.
Пока Государь размышлял, небо от видения расчистилось. Государь махнул платочком, палач зажёг дровишки. Они оказались сухими, и Рокентин, поначалу оравший нечеловеческим голосом, вскоре наглотался дыму и сгорел быстро.
Но бриллианты, видать, и впрямь обладают дьявольской силой. Пробегут годы, и застежка Рокентина вновь окажется в центре событий трагических. И события эти повлияют даже на ход российской истории. Об этом вам ещё предстоит узнать из нашей книги.
ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Екатерина Великая, оперевшись полными округлыми локтями на широкий подоконник, глядела в серую муть октябрьского дня 1768 года, на темную, ставшую тяжёлой и тягучей воду Невы. Нагоняя дрему, княгиня Дашкова, ближайшая подруга Государыни, которой ещё предстояло стать директором Петербургской Академии наук, зачитывала смету расходов.
— Жалованье годовое двум секретарям по девятьсот рублёв, четыре сторожа для топки и уборки здания, казначей — семьсот пятьдесят рублёв на всех, двум переводчикам по четыреста пятьдесят, шесть сотен на дрова, бумагу, чернила и книги. — Дашкова разгладила лист бумаги, близоруко поднесла его к глазам. — Среди мелких расходов — на пять рублёв спирту для двух голов мёртвых…
У Екатерины сразу же отлетела сонливость, она повернула голову к Дашковой:
— Какие ещё «головы мёртвые»?
— Не ведаю того. Государыня. Тут написано так. В кунсткамере…
— Прикажи, чтоб сюда подняли.
…Вскоре служители поставили перед Государыней две большие банки. В них находились человеческие головы — мужская и дивной красоты женская.
Екатерина удивилась:
— Как замечательно сохранились! Но кому они принадлежали?
Дашкова выкатила и без того громадные голубые глазищи:
— То мне неведомо. Надо спросить академика Штелина. Похоже, хранятся со времен Петра Алексеевича, тот любил курьёзы. Штелин же как раз закончил свое «Полное собрание анекдотов о Петре Великом». Может, знает?
Превратности судьбы
Пока снарядили лакеев для поиска и доставки старенького искусствоведа и гравера, собирателя исторических сведений Штелина, Государыня с любопытством и некоторым страхом разглядывала мёртвые головы:
— Я просто поражаюсь, до чего хорошо они сохранились! И обратите внимание, Екатерина Романовна, какие красивые лица. А ведь некогда жили, улыбались, любили…
Дашкова задумчиво сказала:
— Наверняка с этими персонами связана какая-то страшная история.
— Я тоже так думаю, — согласилась Императрица. |