Бригиатта молчала, не в силах поверить в услышанное.

Воспользовавшись заминкой, император решил довести дело до конца, но Наитемнейший заломил ему руки за спину и, с трудом удерживая в захвате, приказал дочери:

— Позаботься о брате.

Император шипел, прожигая Ионафана глазами. Бурлившая в крови ярость не находила выхода. Наитемнейшему приходилось прикладывать усилия, чтобы не позволить внучатому племяннику вырваться. Он был силён и по мощи превосходил многих сыновей повелителя демонов.

— Пустите, дядя, я всё равно его распотрошу!

— Джаравел, остынь, я разберусь. Ради меня, успокойся. Ради моей воли, — Наитемнейший выделил голосом последнюю фразу.

Но император не сдавался и рывком вернул себе свободу.

Столпившиеся вокруг демоны ахнули: такое они видели впервые.

Развернувшись к хмурому Наитемнейшему, император смело глянул ему в глаза и заявил:

— Месть крови выше вашей воли, дядя, при всём к вам уважении. Захотите потом покарать — ваше право, но сейчас я в своём.

Пальцы императора коснулись перстня с розами, а взгляд сфокусировался на лежавшем на носилках Ионафане. Наитемнейший не успел помешать: проклятие сорвалось, а император пребывал вне досягаемости пальцев сиятельного родственника.

Наинтемнейший сложил руки на груди. Вспыхнули перстни на пальцах, затрепетали крылья за спиной.

— Джаравел, не зли меня, не заставляй приказывать, — прогремел голос повелителя демонов. — Я владыка Лунного мира, и только мне дозволено карать. Ионафан понесёт наказание, клянусь глазами Бездны!

Император ответил гробовым молчанием, лишь убрал меч в ножны.

Расталкивая собравшихся, вперёд вышла седовласая демоница во вдовьем наряде. Бегло оценив накалившуюся обстановку, она мягко произнесла, обращаясь к Наитемнейшему:

— Позволь мне с ним поговорить? Жерон — умненький мальчик, он успокоится. Не надо давить на него, Ансус, всё равно не сломаешь. Он тебя уважает, но не боится. Не унижай мальчика, не наживай врага.

Наитемнейший кивнул и улыбнулся:

— Хорошо, матушка.

Владычица вернула улыбку и медленно, потому как быстро уже не позволяли годы, направилась к императору. Стоило ей протянуть руку, как он тут же опустился, встал на одно колено и приложился губами к морщинистой ладони.

— Да перестань ты, Жерон, я тебе не чужая! — рассмеялась демоница и ласково потрепала Темнейшего по волосам. — У, как вырос, клыкастенький мой! Успокойся, мой умный, хороший мальчик. Совсем как отец… нет, как мой сынок, твой дедушка. И характер-то тот же, зубастенький мой, и красота, и сила. Чем не правитель? А правителю иногда прощать надо и эмоциям не поддаваться. Да, чудо моё разноглазое?

Владычица, продолжая сюсюкать, заключила императора в объятия. Тот и не думал вырываться или перебивать демоницу, позволил ей чмокнуть себя в лоб и заплести волосы в косичку. Выражение лица Темнейшего тоже изменилось: он действительно успокоился.

Подняв прабабушку на руки, император бережно усадил её в принесённое придворными кресло и встал рядом.

Наитемнейший обиженно засопел: внучатый племянник лишил его законного места. Но препираться при свидетелях было ниже достоинства повелителя.

— Наф — сволочь редкостная, согласна, — неожиданно резко произнесла Владычица. — Правильно сделал, что проклял. Ведь проклял, надеюсь?

Император кивнул.

— Вот и хорошо, не снимай. Нет у меня больше внука.

Демоница сплюнула на землю и растёрла плевок каблуком.

— Матушка… — начал было Наитемнейший, но умолк, наткнувшись на жёсткий взгляд Владычицы.