Какое-то время Яромир молча выдерживал натиск, не обращая внимания на град сыпавшихся ударов. Но когда из толпы к нему выскользнула рука с ножом, не выдержал. Перехватив руку, он выдернул из толпы рыжеволосого, рябого детину, отвесил ему пощечину, отчего тот потерял сознание, и, ухватив парня за ноги, пошел обрабатывать окруживших его и Будулая молодцев не хуже, чем дубиной.

    Какое-то время слышалось сосредоточенное сопение и глухие удары. А затем вся толпа, не разбирая дороги, ринулась прочь, оставив на поле боя с десяток постанывающих и слабо шевелящихся тел.

    – Эй, вы куда? - огорчился Яромир, продолжая удерживать рыжего молодца за ноги. - Так нечестно! - Он отбросил рыжего в кусты. - Ну вот, и подраться не дают...

    Будулай стоял рядом согнувшись и держался за правый глаз.

    – Задели, что ли? - участливо спросил Яромир, разглядывая напарника. - Ну точно. Синяк будет! - Он еще раз глянул на заплывший глаз и махнул рукой. - Не бери в голову. До свадьбы заживет! Тебе это... коровий навоз приложить надо, сразу полегчает!

    При упоминании о навозе Будулай содрогнулся и замотал головой.

    – Н-нет! И так пройдет!

    Синяк, конечно, не прошел. Потому и собирался Будулай мрачно, но в конце концов повеселел.

    – Ты письмо береги! - напомнил он. - К осени я в стольный град приеду, тогда и свидимся.

    Яромир, как положено, оседлал коня и проводил гостя за околицу. А потом еще и проехал с ним верст пять, чтобы убедиться, что никакие разбойники и всякая тать не гонятся за царевичем.

    На прощание они обнялись, и Яромир вернулся домой. Походил по пустой горнице, посидел на скамье, посмотрел в окно и плюнул с досады: «Скука! Подраться и то не с кем! Был царевич, и тот уехал. Стало быть, и мне пора собираться!»

    Как надену я наряд

    Да поеду в стольный град.

    Ведь у батюшки-царя

    Нет сильней богатыря!

    3

    Во дворце Великого княжества Лодимерского было неспокойно. Бояре, как и положено, плели заговоры. Стрельцы, вместо того чтобы нести службу, буйно и целенаправленно спивались. И даже сам Кощей не мог их образумить.

    С запада подгрудили немцы и выжидали удобного момента, чтобы напасть на вольные города. С юга поджимала Кумария, запирая выход в Хвалынское море. На востоке своего часа поджидали полонежцы. И хотя со степняками был заключен вечный мир, но кто же доверится слову степняка?..

    Великий князь царь-государь Дормидонт стоял возле стола, на котором была расстелена большая карта, и, беззвучно шевеля губами, пытался постичь расклад сил.

    – Кощей! - Царь повернулся к худому высокому человеку, одетому в красную мантию. - Кто у нас канцлер - ты или я?

    – Я, ваше величество! - послушно склонил голову Кощей, и на его худом скуластом лице промелькнуло подобие улыбки.

    – А если ты, - капризно произнес царь, - так ты и должен объяснить, что тут к чему. Не понимаю я твоей географии! От кого пакости ждать?

    – То есть... Вы имеете в виду...

    – Вот именно!

    – Тогда ото всех! - вздохнул Кощей. - Вот, например, биварцы. То есть немцы. Мои лазутчики доложили...

    – Что ты мне про своих лазутчиков?! - вскипел царь. - Государево ли это дело - заниматься такими пустяками? Ты лучше скажи, когда эти чугунные лбы пойдут на нас войной?

    Кощей закатил глаза под потолок, снова вздохнул и коротко ответил:

    – В ближайшее время, ваше величество, они на такое дело не решатся! Войско у нас сильное, заставы крепкие.