– Ну, a если кумарцы попрут, тогда решатся?

    – Тогда решатся, - подумав, сказал Кощей. - Война на два фронта - дело тяжелое.

    Царь Дормидонт почесал бороду, беспокойно выглянул в окно и заговорщицким шепотом поделился:

    – И все-таки так хочется кому-нибудь объявить войну! Сказать, мол, иду на вы! А то скучно что-то.

    Кощей вздохнул в третий раз, правда, уже совсем по-другому. Очевидно, у него в наборе был богатый арсенал вздохов. Великий канцлер изобразил озабоченное внимание.

    – Прекрасная идея, ваше величество! Это позволило бы решить некоторые внутренние проблемы. Стрельцы уже больше года томятся без дела, пьют, дурачатся. А там, где безделье, там и бунт... - Он многозначительно посмотрел на царя.

    Дормидонт пронзительного кощеевского взгляда не выдержал, его лицо стало медленно покрываться пунцовыми пятнами.

    – Бунт?! - прошипел он угрожающе. - И это заявляешь мне ты, великий канцлер? Да я... я...

    У Кощея так и вертелось на языке, что «я» - это последняя буква в алфавите, но он коротко улыбнулся и неопределенно махнул рукой.

    – Будьте спокойны, ваше величество, у меня все под контролем! Вот, подпишите этот указ, и все будет в полном порядке. - Он положил на стол тяжелый лист пергамента, исписанного мелким бисерным почерком.

    Царь надулся, нахмурил брови, словно хотел что-то казать, но вместо этого схватил перо и быстро подписал грамоту. Кощей молниеносно сцапал ее со стола, вежливо улыбаясь, спрятал в карман.

    – Это... А что там, в грамоте? - запоздало спросил Дормидонт.

    – Указ, ваше величество, - поклонился Кощей, - о введении тайной канцелярии. Бунты надо пресекать на корню. А зачинщиков выводить на чистую воду. В смысле - на плаху!

    – Зачинщиков - это хорошо. Только ты, смотри, дров не наломай. Я хоть и строг, но справедлив. Не хочу, чтобы невинные пострадали!

    – Вот тут-то вы и заблуждаетесь, ваше величество, - серьезно ответил канцлер. - Невиновных не бывает. Бывает мало пыток.

    На какое-то мгновение царь остолбенел и непонимающе уставился на Кощея. Первый министр тут же поспешил разъяснить свою позицию.

    – Время от времени в народе возникают нездоровые мысли. Когда люди живут хорошо, им хочется жить еще лучше. Они устремляют взоры туда, куда простому смертному и смотреть нельзя. Они замахиваются на самое святое!

    – Это на церковь, что ли? - испугался Дормидонт.

    – На частную собственность, - сурово сказал Кощей. - Приезжают заморские купцы, ведут прельстительные речи: мол, все люди равны, и все, что ни есть в государстве, надо поделить поровну. А самого государя... Нет! Не могу сказать. Язык не поворачивается!

    Царь снова пошел пятнами, но канцлер его тут же успокоил.

    – Потому и необходимо ввести тайную канцелярию, чтобы придушить на корню гидру революции!

    – Чего-чего? - Дормидонт аж присел от удивления.

    – Это я так, - успокоил его Кощей, - к примеру. Но вот некоторых бояр на место поставить надо! Особенно тех, кто размечтался о древних вольностях. Прижать олигархов!

    Некоторое время царь тяжело дышал, осмысливая сказанное. Затем его лицо сморщилось от обиды, на глаза навернулись слезы.

    – Вот и старайся для людей! - чуть не плача сказал он. - Я ведь ночами не сплю, за народ болею! Эти самые... реформы провожу. И в ответ такая черная неблагодарность! Эх, плохо быть царем на Руси! Правильно ты сделал, что свою тайную канцелярию организовал! Но все равно - не лютуй! Пыток я не потерплю.