|
Их сопровождали рукоплескания и приветственные возгласы его соратников и сторонников. Глава 2 Салон турбовинтового лайнера “Вэнгард”, который содержался правительством страны для официальных поездок “особо важных лиц”, был разделен на три части: обычный отсек для не правительственного персонала, занявшего свои места на борту еще до прибытия премьер министра в аэропорт, более комфортабельно оборудованную секцию, где сейчас разместились три министра и несколько заместителей министров, и изящно декорированную в пастельных голубых тонах гостиную со смежной компактной, но необычайно уютной спаленкой. Хвостовой отсек, первоначально оборудованный для государственных визитов королевы и ее супруга, сегодня предназначался премьер министру и Маргарет. Стюард в чине сержанта Королевских канадских ВВС помог им устроиться в глубоких мягких креслах и пристегнуть ремни безопасности, а затем неслышно исчез. За обшивкой фюзеляжа низкий мягкий рокот четырех двигателей фирмы “Роллс ройс” поднялся до приглушенного рева, и самолет начал разбег по взлетному полю. Дождавшись ухода стюарда, Джеймс Хауден довольно раздраженно бросил: – Зачем тебе понадобилось вызывать Уоррендера на дурацкие упражнения в его латинской чепухе? Маргарет ответила, сохраняя невозмутимое спокойствие: – Да просто так. Но если тебе очень хочется знать, мне показалось, что ты с ним излишне резок, и я попыталась это как то сгладить. – Но за каким же чертом, Маргарет? – повысил он голос. – У меня есть все основания быть резким с Харви Уоррендером. Маргарет с большой осторожностью сняла шляпку и бережно положила ее на столик у своего кресла. Шляпка являла собой тончайшее сооружение из черного бархата и вуали и была куплена в Монреале специально к этой поездке. Ровным голосом Маргарет сдержанно произнесла: – Будь любезен, Джейми, не груби мне. У тебя, может быть, и были причины, а у меня нет, и я тебе не раз говорила, что не намерена в точности копировать все твои настроения. – Не в этом же дело… – Нет, именно в этом! – Щеки Маргарет медленно заливались краской. Ее было трудно вывести из себя, и поэтому ссорились они относительно редко. – Судя по тому, как ты вот только что вел себя с репортерами, не одного только Харви Уоррендера можно обвинить в чрезмерно ранимом самолюбии. – Что ты имеешь в виду? – все еще зло бросил он. – Как ты разгневался на этого бедного мистера Томкинса только потому, что он достаточно умен, чтобы не поддаться всей твоей пышной словесной шелухе о справедливости и гуманности! Если хочешь знать, на меня это тоже не произвело впечатления. Хауден запротестовал: – Но уж от тебя то я вправе был ожидать хотя бы какой то лояльности! – Не смеши меня! – вспылила Маргарет. – И ради Бога, прекрати выступать – я ведь не на политическом митинге. Я твоя жена, не забыл? И знаю тебя такого, каким никто и не видел. Всем ясно, что случилось. Харви Уоррендер поставил тебя в затруднительное положение… – В немыслимое положение, – поправил он ее. – Ладно, пусть будет немыслимое. По каким то причинам ты считаешь, что должен поддерживать его, но из за того, что делать это тебе не по душе, ты срываешь злость на всех остальных, включая меня, – на последних словах голос Маргарет пресекся, что для нее было уж совсем необычным. Наступило молчание. Гул двигателей усилился – самолет готовился к взлету. Потом бетонная полоса за иллюминатором скользнула вниз, лайнер оторвался от земли, быстро набирая высоту. |
