|
– И вторая причина? – У меня испытанный и верный нюх на политические неприятности, – заявил сенатор Деверо. – И сейчас я их отчетливо чую. – Неприятности? – Вполне возможно, что в скором времени бразды правления нашей страной перейдут в другие руки. Звезда Джеймса Хаудена закатывается, наша же быстро восходит. – Ваша, – поправил его Элан. – Отнюдь не моя. – Говоря откровенно, я надеялся, что вскоре она станет и вашей тоже. Но на данный момент, давайте тогда скажем так, что дела партии, председателем которой я имею честь состоять, идут на улучшение. – Но вы же говорили о неприятностях, – упорствовал Элан. – О каких, например? Сенатор посмотрел Элану прямо в глаза. – Ваш Анри Дюваль, если ему разрешат остаться в Канаде, может стать источником серьезных неприятностей для его благодетелей. Такие, как он, никогда не уживаются. Поверьте моему огромному опыту. Такое уже бывало. Если он пойдет по неверной дорожке, это станет поводом для нападок на нашу партию – постоянно саднящей занозой. То есть тем, что мы сейчас устроили нынешнему правительству. – Но почему вы так уверены, что он пойдет, как вы выразились, по неверной дорожке? – удивился Элан. – Потому что это неизбежно, – твердо заверил его сенатор Деверо. – С его прошлым.., в нашем североамериканском обществе… – Не согласен, – вспылил Элан. – И никто с вами не согласится. – Кроме, скажем, вашего партнера Тома Льюиса, – вкрадчиво произнес сенатор. – Насколько мне известно, он говорил что то в том смысле, что в Дювале есть какой то надлом, трещина и что на берегу он, по словам вашего партнера, “рассыплется на куски”. Значит, Шерон доложила об их разговоре в день слушания дела в кабинете судьи, с горечью констатировал про себя Элан. Интересно, ей приходило в голову, что эта беседа может быть вот так использована против него. Вполне возможно. Он поймал себя на том, что начинает сомневаться в мотивах всех его окружающих. – Жаль, что вы не подумали об этом, когда затевали все дело, – заявил он угрюмо. – Даю вам слово, мальчик мой, что, если бы я только знал, что дойдет до такого, как сейчас, я бы ничего и не начинал. – искренне признался старик. – Должен сказать, я вас недооценивал. Я и подумать не мог, что вы добьетесь таких замечательных успехов. “Надо что то делать, – тоскливо подумал Элан, – переменить позу или походить, что ли…” Может быть, движение поможет успокоить его душевное смятение… Он отодвинул кресло, встал и подошел к окну. Перед ним вновь открылся живописный вид на реку. Утренняя дымка растаяла под высоко поднявшимся солнцем. На мелкой зыби мягко колыхались связанные в плоты бревна. – Бывает, мы встаем перед выбором, – обронил сенатор, – который мучительно больно сделать. Но потом мы начинаем понимать, что он был наилучшим и самым мудрым… Резко повернувшись к нему лицом, Элан сказал: – Я бы хотел внести ясность, если не возражаете. Сенатор Деверо тоже отодвинулся от стола, но остался сидеть в кресле. Он кивнул: – Конечно, мальчик мой. – Если я откажусь сделать то, о чем вы просите, что станет со всеми вашими предложениями – “Деверо форестри”, юридические услуги и так далее? Сенатор казался оскорбленным. – Я бы не хотел переводить наш разговор в такую плоскость, мальчик мой. – А я бы хотел, – дерзко заявил Элан, всем своим видом показывая, что ждет ответа. – Ну, полагаю. |
