– Мы все мы бываем молоды. Это древняя проблема. А теперь они могут съесть мы нас, как конфету, с удовольствием.

– Вы пойдёте вниз со мной? – спросил Мартин. Он спросил так, как если бы был на месте Ганса.

– Не я мы, – ответил Небесный Глаз. – Мы мы не собираемся идти в этот мир. Вы назвали её Спящей. Для нас это действительно вид сна. Ты должен идти за мы нас, если можно.

Мартин глубоко вздохнул.

– Ты расстроился? – спросил его Небесный Глаз.

Он покачал головой:

– Нет, не более, чем… Да, я расстроен, – поправил он сам себя. – Ганс, я вижу, абсолютно прав. Все на Левиафане устроено так, чтобы развести нас, смутить нас. Если он прав и в том, что убийцы до сих пор здесь…

– Это будет несчастье, – сказал Небесный Глаз.

– Они уже нам принесли много несчастья.

Хаким повторил послание несколько раз, но Спящая не отвечала. Мартин присоединился к Хакиму, когда тот в очередной раз повторял эту процедуру, слегка прикасаясь пальцами к панели пульта контроля, светящейся в воздухе.

– По‑прежнему ничего, – сказал Хаким. – Прежде они отвечали быстрее.

Мартин кивнул.

Выше панели пульта контроля, на фоне тёмной стены кабины висело небольшое изображение Левиафана. На глаза Мартина попался Занавес.

Теперь он не закрывался, а постоянно сохранял песочно‑коричневый цвет.

– Что‑то изменилось, – пробормотал Мартин. Он указал на Занавес. Лицо Хакима потемнело от волнения.

– Сколько идёт световой сигнал от Занавеса до нас? – спросил Мартин.

– Три часа двенадцать минут.

– Можем мы прокрутить запись назад?

Хаким прокручивал изображение назад до тех пор, пока они не нашли определённый момент, когда планета приостановила свою неустойчивость.

– Три часа назад, – сказал Хаким.

– Что ещё изменилось?

Хаким одно за другим просмотрел изображение планет: Зеркало медленно поворачивалось в тумане, она по‑прежнему оставалась идеальным отражателем; края Проститутки коричневели, как поджаренное хлебное тесто, неизвестной природы волосы разлетались в пространстве; Билллиардный Шар не изменился; не поблекли и светящиеся огни Гофре, горящие голубоватым пламенем, как факелы в глубокой пещере.

Они дошли до Гриба‑Дождевика, с его необъятной щетиной из «зёрен». Некоторые из «зёрен», казалось, начали отрываться от поверхности – одно… три… шесть… ещё и ещё… На высокой скорости они покидали атмосферу планеты.

– Они атакуют? – взволнованно воскликнул Хаким.

– Непонятно. Пошли сообщение об этом по «ноучу» «Дятлу» и «Борзой».

– Сейчас, – Но буквально через минуту он с удивлением произнёс, – Нет «ноучевой» связи. Они ничего не получили. Я не знаю, где они находятся.

В помещении командного пункта появились Паола и Эйрин.

– У нас неприятности, – сообщил им Мартин, – Хаким, переводи корабль на другую орбиту…

В тот момент, когда Хаким приказывал кораблю отойти от Спящей, сквозь дверь проскользнул Шелковистый.

– Что случилось? – взволнованно спросила Эйрин.

– Точно не знаем, но я приказал убраться отсюда.

– Получен ответ, – объявил Хаким. – От Спящей…

Зазвучал голос Саламандры.

– Четыре из наших миров разрушены, – изображение Саламандры появилось в плоской проекции. Гребень торчал вверх, все три глаза были открыты, после слов раздавался громкий свист, весь его вид выражал тревогу и волнение.