Все вспененные каменистые планеты и луны ярко вспыхнули…

Все! Все! Господи иисусе, ВСЕ они!

…

Ариэль склонилась над ним, положив руку на плечо.

– Я не могу поговаривать с кораблём, – сказала она. – Он мне не отвечает.

Мартин попытался. Но ответа по‑прежнему не было.

– Это значит, что мы скоро умрём?

– Я надеюсь, что нет.

Она прикоснулась рукой к серой стенке корабля:

– Эй! Поговори с нами!

…

Нет изображения, нет информации. Нужно взять себя в руки – поупражняться, потолкать друг друга. В борьбе она должна быть не слабее меня – вон какие у неё накаченные мускулы…

Надо рассказать ей о чём я мечтаю, о своих снах о Земле. О лесах, о реках, о нашем лесном доме в Оригоне с обширным внутренним двором. О моих игрушках, солдатиках, которых подарили мне родители купили…

Мы разговариваем, пока не начинаем страдать от жажды. Струйка воды со стены. Отходы до сих пор отсасываются чем‑то работающим. Но мом молчит, и мы не можем ничего увидеть вне корабля. По‑прежнему большее время мы спим или прислушиваемся к космическому гулу. Идут часы… Мы движемся, движемся…

…

Стало очень холодно. Мы крепко обнимаем друг друга. Но на другие движения у нас просто нет сил… Видел Теодора, играющего в карты с самим собой… Он улыбнулся мне. Предложил сыграть… Может быть, он приведение… Может быть, он собирается нас съесть…

Так много смертей… Триллионы, убитых нами… Интересно, как выглядят лестничные боги после смерти, когда от их тел остаются одни скелеты? Поле сражения заполнено телами мёртвых… Мы тоже стоим в очереди, ожидая смерти… Саламандра. Лягушонок, Бабар и акулы впереди, они рассерженно поглядывают на нас… Они не хотят, чтобы вы приближались, не желают ближнего боя, – объяснил Мартину Теодор.

…

– Мартин, проснись. Вот немного воды. Попей.

– А тебе?

– Я уже пила. Пей.

Он отсосал шарики из воздуха. Один попал ему в глаз, немного ожёг. Вода плохо пахла. Но это была вода.

Пищи не было.

Некоторое время Мартин не чувствовал голода, пока он ни увидел, как похудела Ариэль – тогда он словно ощутил её голод, хотя она и не жаловалась.

– Это продолжается, по крайней мере, шесть дней, – сказал Мартин.

– Это продолжается точно восемь дней.

– Откуда ты знаешь?

Она подняла правую руку и показала на средний палец.

– Восьмой. Я зубами откусываю ногти. Видишь? Длинных осталось только два.

…

Мои родители мертвы? Откуда я знаю? Может быть, мы вскоре встретимся. А Роза? Я вижу её в шеренге очереди. Она не смотрит на меня, кажется она не желает говорить со мной. Теодор направляется к ней. Ему что, ему не нужно беспокоиться о своём месте в очереди…

…

– Какой Теодор? – спросила Ариэль. Её губы потрескались и сильно кровоточили. Она выглядела эльфом – с большими голодными глазами и ввалившимися щеками.

– Он уже умер.

– На Ковчеге?

Мартин покачал головой. У него ныли шейные мышцы, кости похрустывали, мускулы атрофировались. А размяться нету сил.

– Нет, на «Спутнике Зари». Он покончил жизнь самоубийством.

Ариэль сморщилась, стараясь сосредоточиться.

– Может быть, я теряю память.