Яркая афиша «Королевы чардаша» была уродливо заклеена наискосок широкой желтой лентой с написанными на ней черными буквами словами: «Спектакль отменяется в связи с болезнью артистки Рахманиной».

Всем купившим билеты предлагалось посмотреть «Белую акацию».

Простодушная Евгения не поняла, что это интрига. Удивленная, но не обескураженная, она поспешила в театр выяснить причину нелепой оплошности расклейщиков афиш.

Режиссера она нашла подавленным.

– Так надо! – глядя мимо нее, произнес он.

– Но это неправда! – наивно возмутилась Евгения. – Я ведь не больна!

– Так надо!.. – махнул он рукой, словно отгонял от себя навязчивую мошку.

– Кому?! – нахмурила брови девушка.

– Театру! – язвительно осклабившись, объяснил режиссер.

– Я ничего не понимаю! – с размаху села в кресло Евгения.

Режиссер понял – она не уйдет, позвонил директору и попросил зайти.

– Милая Женечка! – мягко, чуть ли не с порога, начал тот. – Вы спасли театр, и он вам в нашем лице этого никогда не забудет. Скоро начнем постановку новой оперетты. В главной роли – вы!

– А как же Сильва?

– Но моя дорогая, это ведь не ваша роль! Ее дивно играла и будет играть наша несравненная примадонна.

– Когда выздоровеет! А пока…

– А пока будет «Белая акация»! – закончил сантименты директор.

Премьер оказался человечнее. Обняв Женю за плечи, он пояснил:

– Нашей примадонне все донесли! Твой бешеный успех в два счета поднял ее с кровати. Через неделю она уже будет в театре. – Он вздохнул. – Ты славная девушка и способная актриса. Хочу дать тебе совет: поищи вакансию в каком нибудь другом театре. Могу даже составить протекцию.

– Но я не хочу уходить из нашего театра! Я обожаю оперетту!

Премьер поморщился от слишком явного простодушия.

– Милая, наша примадонша есть не будет, спать с режиссером не будет, пока тебя не выживет из театра. Пойми это и тихо уйди с достоинством. Ты сейчас на гребне. Тебя возьмут!..

– Нет! – отчеканила Евгения. – Я буду бороться! Я к Грушину пойду!

– Ну если так! – развел руками премьер, впадая в привычную спячку раз и навсегда отрепетированной роли, вспомнив, что на следующем спектакле перед ним вновь будут усталые глаза примадонны вместо чертовских огоньков Евгении. – А впрочем!.. – неожиданно для себя очнулся он. – Попробуй! Пойди к Грушину. Чем черт не шутит!..

Черт и в самом деле пошутил!.. Когда Евгения, открыв тяжелую дверь высокого ведомства, обратилась в бюро пропусков с просьбой об аудиенции у товарища Грушина, ей ответили, что вчера товарищ Грушин был в срочном порядке отправлен на пенсию.

_____

ГЛАВА 2

С выздоровлением примадонны положение Евгении резко изменилось. Вместо продвижения ее стали убирать назад. Отняли даже трехминутную роль Мадлен из «Фиалки Монмартра».

– Подальше ее, в хор! Там ей место! – нервно визжала примадонна.

И поклонники куда то исчезли. И соседки по гримерной стали нагло занимать ее столик. Евгения растерялась. Но на сцене, пока еще в первой линии хора, она блистала по прежнему.

Дождливым осенним вечером в гримерной вдруг появилась корзина пурпурных роз.

«Вот он, самый верный поклонник! – грустно улыбнулась Евгения. – И как я в метро поеду с такой корзиной?..»

В дверь постучали, и на пороге возник высокий молодой мужчина с большими темно карими глазами.

Девушки опешили.

– Игорь Бахарев!.. – легким эхом пронеслось по гримерке.

Евгения с интересом посмотрела на молодого артиста, сына очень известного театрального режиссера.