Императрица скривилась.

— Так вот, — продолжил Светозаров, — Голицына заткнули, а Медведева отправили на Стену. А вот девица, которую пытались испортить, попала не куда-нибудь, а в Институт благородных девиц, где директором трудилась сестра нашего дорогого начальника столичного Тайного сыска. И там эта девица Медведева едва не закончилась. Я видел её вчера: она больше на мумию похожа.

— То есть ты хочешь мне сказать, что буквально у нас под носом крутят свои делишки глава Генштаба, начальник столичного управления Тайного сыска и директор подшефного мне Института благородных девиц? Они что, вообще страх потеряли?

А после этого Светозаров даже немного вжался в спинку стула, поскольку на него обрушилась непередаваемая тирада из слов русского народного матерного языка.

— Ты знаешь, — сказал на это Светозаров, когда императрица выдохлась, — у меня была такая же реакция. Но, понимаешь, тоже с шашками наголо не пошёл. Для начала вызвал со Стены Медведева, допросил девицу, вызвал на допрос Голицына, который оказался, в отличие от дяди, гораздо более совестливым. Скоро у всех приму показания, сравню соответственно, а потом потолкую по душам с Чернышевым-старшим. Либо он благополучно уйдёт в добровольную ссылку, либо может вместе с племянником за всё содеянное ими отправиться прямиком на Стену, но уже не в качестве командующего Генеральным штабом. Но пока мне всё равно ещё нужно найти ему замену.

Императрица почесала затылок.

— Так, ситуация понятна, ясна. А Рароговым-то с этого что?

— Ну знаешь, как сказал мне Креслав: он был дружен с дедом нынешнего, последнего Медведева. И именно потому, что узнал о ситуации с внуком, решил вмешаться.

Екатерина Алексеевна схватилась за голову.

— Боги, — сказала она, — ну как же так вышло, что казалось бы, наши главные оппоненты и, можно сказать, враги, по факту радеют за империю и за её кланы больше, чем мы с тобой? Что вообще происходит? Почему-то у меня сейчас складывается устойчивое впечатление, что зря мы аристократов начали приближать к себе?

Она грустно вздохнула.

— Можно сказать, устроила клоповник. И клопы эти только и делают, что пьют кровь и сосут деньги, требуют себе должностей, назначений, да и медалей с орденами. Просто какой-то бардак.

— То-то и оно, — согласился с ней Светозаров. — Ты же теперь пытаешься восстановить баланс, — проговорил Иосиф Дмитриевич. — Так что ничего, с теми же Рароговыми постепенно отношения налаживаешь. Как оказалось, с ними найти общий язык достаточно легко. С теми же Вихревыми сейчас замиримся, признав, что твой ребёнок от них. Это будут уже сильные союзники. Постепенно всё будет налаживаться. Ты очистишь вокруг себя всю гниль, выстроишь нормальную систему противовесов между родами, кланами, аристократами, и будет всё хорошо. Поверь, всё наладится, и пока у нас есть вот такие нормальные союзники, как Рароговы и фон Адены, мы выстоим и будем подчищать потихоньку негодных людей.

— Как всё сложно, — вздохнула Екатерина Алексеевна. — Зацепиться не за что.

— А я у тебя на что? — Иосиф Дмитриевич улыбнулся отеческой улыбкой и сжал руку племянницы в жесте поддержки.

— Ты моя опора, — тяжело ответила императрица и расслабилась на подушках. — Что-то я подустала… Ладно, дядя, я на всё даю тебе добро. Приноси приказ, подпишу. И право на временное исполнение обязанностей. И в случае чего, если не получится красиво раскопать под Чернышёвым, помилование парню подпишу. Ну и по поводу девочек: необходимо будет увеличить им приданое, соизмеримо нанесённым им увечьям.

— Я уже об этом распорядился, — ответил Светозаров.