— Куда отправил? — нахмурилась императрица.

— В Альпы, — развёл руками Светозаров. — Наших героев поедет забирать. У нас же операция, всё как ты хотела. Полетят эвакуировать наших людей с нового отрезка стены. Ситуация у них там очень сложная. Помогут, заберут двумя дирижаблями. А потом замечательный Буран не вернётся, но при этом будет героем.

— М-м-м, изящно, — проговорила императрица. — Хорошо, красиво, мне нравится, я одобряю, — сказала она. — Но всё должно быть так, чтобы людей, которые рядом с ним, ничего не зацепило, понятно? Мне и не нужно, чтобы вместе с ним Кемизов или кто-то из тех, кто сейчас жизнью своей рисковал на постройке Стены, попал под раздачу. У меня самой Стена не достроена.

— Это предусмотрим, — пообещал Иосиф Дмитриевич. — Не переживай.

— Так, ну я подозреваю, что просто этими новостями и одним артефактом дело не обошлось. Так?

С тех пор как Екатерина Алексеевна надела браслет, ей стало значительно легче. Даже цвет лица немного улучшился.

— Есть кое-что ещё, — кивнул Светозаров, — но это уже новости не самые хорошие.

— Ну давай уже говори, что там стряслось, — сказала Екатерина Алексеевна. — Не хорошее, так не хорошее.

— Ну, на самом деле это как посмотреть, — Иосиф Дмитриевич хмыкнул. — В целом сейчас уже всё и не так плохо.

— Давай, дядя, рассказывай, не тяни, что я должна знать? Что происходит в нашем гадюшнике?

— Ну, если начинать с позитива, то у нас отличились Рароговы и фон Адены.

— Опять? — с некоторой иронией спросила императрица. — И чем на этот раз? Сожгли врага? Опять посла какого-нибудь украли? Или что-нибудь этакое сделали? Атаку отбили непонятно где?

— Ну, как тебе сказать, — ответил на это Светозаров, — ситуация несколько сложнее, и касается она твоего подшефного института благородных девиц.

— А там-то что уже случилось?

Светозарову показалось, что племянница сейчас снова станет хуже.

— Там, дорогая моя, случилась Леонтьева.

И следом за этим он рассказал племяннице всё то, что видел своими глазами. Императрица вскипала буквально на глазах. Иосиф Дмитриевич даже подумал, что если бы она не была сейчас в таком состоянии, то к вечеру на Дворцовой площади уже была бы расположена плаха, и его племянница собственноручно рубила бы голову этой самой Марии Павловне. Более того, на пальцах у императрицы то и дело полыхали зарницы.

— Это что же⁈ — рычала она. — Вообще охренели! Да я её сожгу! Прилюдно! Прямо на площади! И братца её тоже за компанию! Это что они устроили? Это что происходит? Как они только посмели!

— Послушай! — спокойно проговорил Светозаров. — Вот так вот громко и прилюдно мстить им нам сейчас нельзя. Просто невыгодно.

— Да почему ещё?

Екатерина Алексеевна, кажется, хотела встать с кровати, но Иосиф Дмитриевич рукой остановил её.

— Лежи. У меня всё под контролем. Так вот, дело в том, что пострадало очень много народу. Если сейчас всё это вылезет наружу, то нам с тобой этого просто не простят. Ты представляешь сотня девиц из благородных родов, которых пороли в нашем институте, как сидоровых коз?

— Твою мать, — сквозь зубы проговорила императрица и откинулась на подушки.

— Поэтому нам нельзя уронить честь заведения, понимаешь? — сказал Иосиф Дмитриевич. — Но мы с тобой всё сделаем, только тихо. Тем более что пока скандала удалось избежать, да и Рароговы пришли к нам без огласки и всё это сообщили. Они будут держать язык за зубами.

Тут, кажется, до императрицы дошёл общий размах всей ситуации.

— Считаешь, будут держать язык за зубами? — спросила она, имея в виду Рароговых.