Семейные драгоценности Хамерфелов оттягивали шею. Очень хотелось их снять, но служанка, раздевавшая ее, не дала освободиться от тяжелых камней.

– Герцог может подумать, что вам не нравятся его подарки. Поносите их хотя бы сегодняшнюю ночь.

Девушке ничего не оставалось, как терпеть тяжесть и холод украшений, врезавшихся в кожу, и желать, чтобы все это поскорее кончилось. Ей предложили выпить вина, и она с удовольствием приняла бокал. Выстояв свадебную церемонию, она очень устала, да и расстроилась, понаслушавшись всего, что говорили вокруг. На свадебном пиру Эрминия тоже почти ничего не ела. Вино быстро ее согрело, она почувствовала, как на щеках засиял румянец. Поэтому, когда в спальню ввели герцога, облаченного в отороченную мехом ночную рубашку (тут Эрминия подумала, почему это традиция не предусматривает демонстрацию жениха на наличие скрытых уродств и дефектов для успокоения невесты?), он застал ее сидящей в кровати под балдахином, с розовыми щечками, в прозрачной ночной рубашке, почти не скрывавшей ее девических форм, и с распущенными рыжими волосами. До этого ему ни разу не доводилось видеть ее волосы неубранными, обычно они были заплетены в тугие косы. Но сейчас невеста выглядела так молодо и невинно, что его сердце часто забилось.

Когда прислуга покидала спальню, сопровождая уход множеством непристойных жестов, он остановил одного из лакеев.

– Сходи в мою гардеробную, Руйвен, и принеси оттуда корзину.

Человек пошел исполнять приказ, и, когда он вернулся с огромной корзиной в руках, герцог приказал:

– Оставь ее здесь. Да, возле кровати. Теперь – уходи.

– Спокойной ночи, господин и госпожа. И многого вам счастья, – произнес, расплывшись в широкой улыбке, слуга, после чего быстро удалился.

Эрминия с любопытством посмотрела на корзину, прикрытую полотенцем.

– Это мой настоящий свадебный подарок тебе, – мягко сказал герцог. – Я знаю: драгоценности для тебя – ничто, поэтому лично постарался подыскать для тебя то, что, надеюсь, понравится тебе чуть больше.

Эрминия почувствовала, как щеки ее опять залились краской.

– Мой господин, пожалуйста, не подумайте, что я неблагодарная, просто я не привыкла носить драгоценности, а они такие тяжелые… я ни за что не хотела вас обидеть…

– О чем ты говоришь? Обидеть – меня? – произнес он, нежно обнимая ее за плечи. – Неужели ты думаешь, что я хочу твоей любви в обмен на дорогие побрякушки, которые подарил тебе, девочка? Да, я очень польщен, что для тебя муж большее сокровище, чем все свадебные подарки. Сними же их наконец.

Со смехом он расстегнул тяжелое золотое колье с изумрудами и помог снять его, услышав при этом, как облегченно вздохнула Эрминия. Вслед за колье на столик легли массивные браслеты. После этого Раскард спросил:

– Теперь ты посмотришь мой второй подарок?

Девушка села на кровати и с любопытством подтянула к себе корзину. Сдернув полотенце, она удивленно и радостно вскрикнула, опустила руки в корзину и вытащила большого лохматого щенка.

– Какой он милый, – воскликнула она, прижимая его к груди. – Спасибо, дорогой!

– Я рад, что он тебе понравился, радость моя, – улыбаясь, произнес Раскард, а она обняла его и восторженно поцеловала.

– Его уже как‑нибудь назвали, господин мой?

– Нет, я подумал, что ты сама захочешь дать ему имя, – ответил Раскард, – но у меня‑то имя уже есть, и ты называть меня соответственно должна, дорогая.