– Не надо тебе беспокоиться о таких вещах, муж мой, – ответила Эрминия. – Мои служанки со всем справятся. У многих из них есть дети, и сами они не раз уже помогали чужим детям появляться на свет.

– Но ты будешь рожать впервые, и я беспокоюсь за тебя, дорогая, – ответил Раскард, который слишком хорошо знал, что значит терять близких. – Об отказе и слышать не хочу. Еще до того, как убудет эта луна, Маркос пошлет гонца к озеру Безмолвия за жрицей Аварры, которая будет за тобой ухаживать.

– Хорошо, Раскард, если это тебя успокоит, но зачем идти именно Маркосу? Неужели нельзя послать кого‑нибудь помоложе?

Раскард усмехнулся и решил ее поддразнить:

– С чего это такая забота о Маркосе, дорогая? Неужели я настолько несчастлив, что даже в собственном доме у меня появился соперник?

Эрминия понимала – он шутит, но осталась серьезной.

– Маркос слишком стар, чтобы защитить себя, если в горах на него нападут бандиты или… – тут она запнулась на полуслове, но Раскард и без слов понял недосказанное. «Или наши враги из дома Сторнов».

– Тогда мы действительно не можем подвергать опасности твоего кавалера, – согласился герцог как бы смягчаясь. – Я пошлю с ним кого‑нибудь из молодых, чтобы охраняли его по дороге. – Он опять посмотрел в окно. – А теперь ты не видишь, какой герб у этих всадников, дорогая?

Эрминия опять глянула вниз и нахмурилась.

– Сейчас я вижу, что он не черно‑белый, а голубой с серебром, это цвета Хастуров. О боги, чего ради занесло лорда Хастура в Хамерфел?

– Не знаю, любовь моя, но примем мы их как подобает, – произнес герцог.

– Будь что будет, – согласилась Эрминия и поспешила к кладовым, созывая служанок, чтобы те приготовили все к приему гостей. Хлопотала она как могла, ибо за все годы, прожитые ею в горах, она ни разу не видела ни одного из лордов Хастуров.

Эрминия слышала, что Хастуры пытались воссоединить Сотню Царств. Ходило также множество легенд, согласно которым Хастуры вели свой род прямиком от богов. Поэтому она очень удивилась, когда в действительности лорд Хастур оказался высоким худым человеком с огненно‑рыжими волосами и серыми, как сталь, глазами, – и в том и в другом очень похожим на нее саму. Манеры у него были мягкие и невластные. Эрминии даже показалось, что Раскард куда больше походит на потомка богов.

– Раскард Хамерфел почитает за честь приветствовать тебя в своем доме, – произнес формальное приветствие герцог, когда они расселись возле жаркого камина в той же комнате, где проходил завтрак. – Это моя жена – Эрминия. Могу ли я узнать имя гостя, оказавшего мне честь своим визитом?

– Я – Валентин Хастур из Элхалина, – ответил тот. – А это моя жена… – Он указал на женщину рядом с собой, одетую в алое платье и прятавшую лицо под длинной вуалью. – …Мерельда, Хранительница Башни Арилинн.

Эрминия зарделась и обратилась к женщине:

– Но мне кажется, я вас знаю.

– Да, – ответила Мерельда, откидывая вуаль и открывая строгое, бесстрастное лицо. Голос у нее был характерно низкий, и Эрминия догадалась, что перед ней – эммаска[11]. – Я видела тебя в своем звездном камне. Именно поэтому мы и прибыли сюда – чтобы познакомиться и, возможно, забрать тебя в Башню, где ты будешь совершенствовать свой ларан.

– О, это то, чего мне бы больше всего хотелось, – с детской непосредственностью воскликнула Эрминия. – Я ведь знаю только то, чему научила меня приемная мать, которая была здесь герцогиней до меня… – Внезапно взор ее потух.