– Я от всей души благодарен тебе за предложение, – с искренней теплотой произнес Аластер, – но боюсь, что она не сможет скакать так быстро, как мне того бы хотелось.

При этих словах в комнату вошел Гейвин Деллерей, в одном из старых плащей Конна, висевшим на нем мешком. Волосы он вытер полотенцем, и они торчали во все стороны. Более разительный контраст с щегольским видом, который он имел еще несколько минут назад, трудно было представить. Он сказал:

– Хотел бы предложить отправиться с тобой и показать дорогу, но, к сожалению, знаю ее немногим лучше твоего. Но если мои услуги могут тебе пригодиться, Аластер, либо здесь, либо в Хеллерах…

Конн улыбнулся при мысли о том, как изнеженный и привыкший к комфорту Гейвин будет чувствовать себя на горных дорогах.

– Раз уж он не принял мою помощь, ни как проводника, ни как родного брата, то от твоей он и подавно откажется, – даже несколько грубовато сказал он, но потом подумал:

«Гейвин, по крайней мере, не представляет угрозы власти Аластера в Хамерфеле».

Аластер улыбнулся и, опустив одну руку на плечо Конну, другую Гейвину, заявил:

– Думаю, мне следует ехать одному. Защита мне не нужна, но искренне благодарен вам за предложенную помощь. – Повернувшись к Эрминии, он добавил: – Мама, мне нужна самая быстрая лошадь из нашей конюшни. Хотя на самом деле мне бы сейчас волшебного коня из сказок, что ты рассказывала мне в детстве. Мама, не могла бы ты с помощью ларана побыстрее перенести меня в Хамерфел?

– Мой ларан к твоим услугам, сынок, – ответила Эрминия и протянула руку Эдрику Элхалину. – Разумеется, ты можешь взять любую лошадь из моей конюшни, но я согласна с твоим братом: лучший вариант для тебя – его лошадь. Гораздо проще придать с помощью ларана силы коню, приспособленному к горному климату, и, возможно, мне удастся превратить его в того самого волшебного коня.

Конн кивнул, и Аластер поднялся по лестнице в комнату, некогда служившую ему детской. Там стояли его игрушки: несколько искусно вырезанных деревянных солдатиков и старая плюшевая кукла, с которой он засыпал, когда ему было семь лет. Кроме того, в углу, возле окна, стояла его лошадка‑качалка.

Тут он вспомнил, сколько лиг проскакал на ней в детстве, вцепившись в крашеную деревянную гриву; в том месте, где его вспотевшие маленькие пальчики держались за холку, краска облупилась. Он посмотрел на игрушечных солдатиков и рассмеялся, представив, как мать оживляет их и посылает ему на подмогу игрушечную армию. Если бы это было в ее власти, она бы так и поступила.

Сейчас ему вспомнилось, как часто садился он в детстве на лошадь‑качалку и все скакал и скакал, всегда на север, ища дорогу на Хамерфел. Однажды он чуть было не спалил дом, набрав целую сковороду углей из очага. После чего ему строго‑настрого запретили близко подходить к жаровне, но, с другой стороны, и не наказали, потому что он не переставая бормотать сквозь слезы:

– Я хотел сделать клингфайр, чтобы сжечь дом старого лорда Сторна, как он сжег наш.

Не долго думая, Аластер сменил роскошный праздничный костюм на куда более скромный и спустился, накинув на плечи старый плащ. Так он распрощался с детством.

Внизу обнаружились разительные перемены, закуски унесли, а Эрминия переоделась в форму техника Башни – простую тунику с длинными рукавами бледно‑зеленого цвета.

– Как бы я хотела собрать всю свою магию и послать ее с тобой, чтобы она охраняла тебя в пути, сынок, но сейчас я могу тебе дать лишь волшебную лошадь, да еще одного особенного телохранителя: с тобой пойдет Ювел.

Они прошли на конный двор. Дождь почти утих, и теперь лишь слегка накрапывало. Аластер моментально ощутил свежесть ветра. Среди разорванных облаков то тут, то там проглядывал лик то одной, то другой луны.