Новое, разрастающееся за рекой, было современным и ухоженным, не чета этому.

Тяжело вздыхаю, замирая на месте.

Стоит развернуться и вернуться к машине, а потом, собравшись с мыслями, позвонить матери. Наверняка, она помнит дорогу к могиле дедушки.

Мысль окатила неприятной горечью. Узнав, что я здесь, мать не обрадуется. Представляя ее гневный голос, ощущаю, как напрягаются плечи.

Самым разумным было вернуться в похоронное бюро и попросить у них помочь найти бабушкину могилу.

Стыдно почти по — детски.

Хороши же родственнички — и на похороны никто не приехал и даже найти семейный участок не в состоянии.

Сжимаю губы, вдруг ощущая жажду. Достаю из сумки пластиковую бутылку, отвинчиваю крышку и с наслаждением прикладываюсь, ощущая, как льется по горлу благодатная влага.

А ведь недавно сожалела, что потащила с собой воду.

— Вы не заблудились? — спокойный голос звучит совсем рядом, за спиной.

Поспешно оборачиваюсь, встречаясь взглядом с замершим позади мужчиной. Стоит, чуть склонив голову к плечу, со сдержанным интересом разглядывая меня.

Примерно одного со мной роста, подтянутый и крепкий. Выглядит старше, кажется, ему лет двадцать семь, может, чуть больше.

Зеленые глаза смотрят с прищуром, ни тени улыбки на точно бескровных губах. Немного вьющиеся черные, словно вороново крыло, волосы падают на высокий лоб.

Бледен почти ненормально, точно сам из могилы вышел.

Одет странно, и я не понимаю, что меня смущает. Обыкновенная серая футболка и синие джинсы. Разглядываю его в ответ слишком долго, немилосердно затягивая возникшую паузу.

Не представляю, как не заметила его приближения. Вокруг — почти мертвенная тишина, лишь ветер играет в кронах деревьев.

Улыбаюсь собственным мыслям. Неужели я ожидала, что на кладбище должно быть иначе?

— Заблудилась, если честно, — опускаю бутыль, спешно завинчивая крышку. — Я не местная. Последний раз была здесь очень давно.

— Понимаю, — отвечает незнакомец ровным голосом, — может быть, я могу чем-нибудь помочь?

Очень странный. Смотрит оценивающе, открыто разглядывает — а глаза у него ярко-зеленые, неестественные, как два блестящих самоцвета. Притягивает и отталкивает одновременно.

Линзы, наверное.

— Не думаю, — пожимаю плечами, теряясь под не отпускающим меня взглядом. — Вряд ли вы знаете, где недавно хоронили мою бабушку.

Смущенно улыбаюсь, не встречая ответной улыбки.

И снова пауза. Хмурюсь, ощущая сковавшую меня неловкость.

— Забыла представиться, Αйно, — протягиваю раскрытую ладонь и замолкаю. Молчит и смотрит на меня, не давая руку. Медленно кивает, не называя своего имени.

Внутренне сжимаюсь, ощущая сухость во рту. Неужели он из тех, кто сторонится рукопожатий с женщинами?

Неловко и неприятно.

Опускаю руку, вытираю ладонь о джинсы, пальцы онемевшие, едва гнутся. Хватаюсь за ремень сумки и сразу чувствую себя лучше.

Схожусь с людьми, я, возможно, непросто, но правила приличия давно усвоила. А вот незнакомец, видимо, о них ничего не слышал.

— Возможно, я знаю, где хоронили вашу бабушку, — говорит мужчина, и взгляд его становится почти невыносимым. — На этом кладбище похороны редкость. Я провожу вас.

Напоминает мне эхо, бездушное и бессмысленно повторяющее чужие слова. Никак не могу избавиться от неприятного чувства, распускающегося внутри подобно колючему цветку.

Уйти бы от него, не оглядываясь.

Мужчина огибает меня, чуть не задев плечом, и молча идет по тропе. Изумленно оборачиваюсь, смотря ему в след.