— Обалдеть, — произношу растерянно, рассматривая кровоточащую царапину. Капельки крови собираются бусинками, поспешно слизываю их, ощущая медный привкус на языке.

Долбаный кот.

Ключ все-таки нашелся. Проржавевшая почти до дыр банка одним боком ушла в землю, но ключ по-прежнему был внутри.

На какой — то миг я подумала, что замок сломан, раз за разом проворачивая ключ, но наконец дверь открылась, проливая на меня темноту. Яркий дневной свет проник в темный дом, светлым пятном размазываясь на дощатом полу.

Перешагиваю порог, оказываясь в пахнущей затхлым прихожей. Впереди, чуть правее, вижу неясные в падающем солнечном свете силуэты, тянусь ладонью к выключателю на стене, щелкаю, но свет не загорается. Не сразу соображаю найти щиток и поднять автоматические выключатели. Распределительный щиток находится тут же, у самого входа, открываю крышку и поднимаю вверх главный рубильник.

Свет разливается в прихожей, рассеивая мрак.

Замираю, потому что становится трудно дышать. Ничто не изменилось с тех пор, как я была здесь последний раз почти десять лет назад.

Вешалка с несколькими старыми пальто и шляпами на верхней полке стоит справа по стене. Подставка для обуви притулилась слева; две пары сношенных женских туфель выглядывают сбитыми носами.

Ступаю по серой ковровой дорожке, проходя вглубь дома. Оглядываюсь, отмечая каждую деталь, каждый возникающей в моей памяти штрих, всплывающий пузырем воспоминания.

Прохожу на кухню, на которой так много времени проводила с бабушкой. Включаю свет, рассеянно бросаю на пыльный стол ключи от машины, рядом кладу найденный ключ от дома.

Окна закрыты ставнями, сквозь которые почти не проникают лучи солнца.

На газовой плите стоит закоптившаяся кастрюля. Медленно приближаюсь и осторожно снимаю крышку. Пусто.

Не знаю, на что я надеялась и что желала увидеть, но глупое разочарование горечью отдается.

Кругом — старая посуда, грубая деревянная мебель, которая когда — то казалась мне выше и массивнее. Вокруг царит чистота и какой-то нежилой порядок, если не считать сухого запаха пыли, повисшей в теплом воздухе.

Тяжело сажусь на отодвинутый от стола стул с высокой спинкой.

Вот я и прибыла.

Приехала к бабушке, опоздав на пару недель. Так и не застала ее живой. Злюсь на мать, которая не пожелала рассказать мне о ее смерти, злюсь на себя, так и не нашедшую время вернуться сюда, пока бабушка была ещё жива. Все извечные отговорки, за которыми пряталась банальная лень и нежелание распутывать клубок чужих взаимоотношений.

Кот выглядывает из-за распахнутой двери, медленно, по-кошачьи втекает на кухню, плавно переступая черными лапами. Смотрю на него с деланным равнодушием.

Брошенное и никому более не нужное животное, лишившееся хозяина.

Мать говорила, что ехать во Врелас необязательно даже через полгода. Обещала найти тех, кто оценит имущество, продаст, а затем просто переведет вырученные деньги на мой счет. Согласившись, я даже не узнала бы, что у бабушки был этот диковатый и совсем недружелюбный питомец.

— И что мне с тобой делать? — говорю коту. Он моргает зелеными глазами, дергает ухом и бесшумно прыгает на стол. Не подходит, кружа у противоположного края.

— Ты мне в наследство достался, — сообщаю котяре и улыбаюсь, — но ты не особо этому рад, как я вижу.

Вздыхаю, рассматривая кровоточащую царапину.

— Смотри, что ты наделал? С таким поведением мне придется оставить тебя здесь, — большим пальцем растираю выступившие капли крови, покачивая головой.

Идея забрать кота с собой даже с первого взгляда кажется дурной.

Хозяин моей съемной квартиры был против домашних животных, о чем не преминул сообщить при подписании договора аренды. Да и кот не выглядел милым, ласковым и беспроблемным питомцем.